— О чем вы говорите, Сормат? — Медные глаза Кэдерна потемнели. — Что делал Смиль у источника? Напал на вас?!

— Я этого не сказала. Я лишь упомянула, что там была девушка, не более. Вас должен интересовать флакон с наркотиком.

— Сормат, не испытывайте мое терпение. Если вам хоть что-нибудь известно о том, кто утром в воскресенье искалечил двоих студентов, я приказываю вам все рассказать.

— Господин ректор. — Я подошла к нему почти вплотную и закатала рукав ученической рубашки. — Это — неопровержимое доказательство того, что Смиль — ублюдок и что обожженная спина — его счастье и награда. Я могу пойти с этим к его отцу, и он проведет все нужные анализы. Не стоит говорить, что тогда Смиль сядет, а вы лишитесь поста. Ваш — пока еще наш — университет прогремит на всю империю. Я не хочу скандала, но не позволю Смилю подставлять моих друзей. Срок для расследования неделя, верно? Дайте мне это время, и я заставлю Смиля признаться.

Кэдерн шокированно смотрел на синие следы пальцев на моей руке, оставленные Смилем.

— Я не могу позволить вам проводить какие бы то ни было расследования, — наконец сказал он.

— Их и не будет. Смиль признается, когда поймет, что ему грозит. Я напишу уведомительное письмо, что передаю дело в суд.

— Сормат, если то, о чем вы говорите, имело место быть, я просто обязан исключить Смиля.

— Исключите. Потому что он принес в университет запрещенные наркотики, а не за то, что пытался изнасиловать меня.

— За это…

— Об этом будут говорить очень долго. Господин ректор, у меня пожилые родители. Я — незамужняя молодая ведьма. С восемью баллами резерва, кстати. Вам что, меня не жалко?

Кэдерн смотрел на меня как-то растерянно и удивленно. То ли не ожидал таких новостей о делишках Смиля, то ли поразился моему весьма непочтительному тону.

— Пишите, — наконец вздохнул ректор. — Пишите свое письмо. Если Смиль признается, я его исключу и не стану поднимать шум. Тара отпущу. Если нет…

— Признается, — кивнула я. — Спасибо.

— Дейна, — окликнул меня Кэдерн, когда я уже была у двери, — вы должны были попросить о помощи.

— Я и сама, как видите, справилась.

— Игнет останется слепым…

Я не собиралась писать письмо Смилю. И дураку ясно, что он на него не отреагирует, а предложит мне или сходить по известному адресу, или попытаться все рассказать отцу. Он знал, что бывает с девушками, попавшими в такую ситуацию. Поэтому предстояло решить вопрос по-другому. Мне показалось, что об этом же думал Кэдерн, когда соглашался, но предпочел не раздувать скандала, давая мне возможность все решить самостоятельно.

Единственный намек, который я не поняла, — его слова об Игнете. Мне было жаль, что парень останется слепым, но… трое на одну девушку с наркотиком и весьма жуткими намерениями? Это, как мне казалось, давало карт-бланш на любой вид самозащиты.

Эри нервничала. Оно и понятно, Тар под домашним арестом, к нему никого не пускают. Сидит, бедный, в четырех стенах комнаты общежития, обвиненный в том, чего не делал.

Заодно можно было Кэдерна похвалить — к Смилю также не пускали никого.

— И как ты докажешь, что все Смиль подстроил? — то и дело спрашивала Эри, почти переставшая есть.

— Не знаю пока, — неизменно отвечала я. — Но придумаю. Время — до вторника, Смиля выписывают в пятницу, в день бала. Если на балу я не смогу его запугать, буду действовать через отца. Он у него адекватнее, я думаю, за сынулю испугается.