— Отца по пьянке в драке зарезал какой-то тип из соседнего поселка. Кухонным ножом. Отсидел пятнадцать лет. Сейчас вернулся, живет где-то один, вдали от всех. Нервы, видать, сорваны, и сам как обвисшая тряпка. У меня уже зла к нему нет: получил свое сполна — и пусть доживает! Бог ему судья! Да и отца я не помню, маленькая была… Но когда отец погиб, его уже похоронили, в нашем доме остались мамины друзья и подруги, что пришли на поминки. Ночью замученная мама уснула. А некоторые не спали. И вдруг подруги услыхали: под окном голос моего отца отчетливо позвал три раза: «Зоя! Зоя! Зоя-я!» Так мою маму звали. Померещиться им не могло. Зов слышали несколько человека, и уверяли, это точно кликал мой отец. Как вы думаете, это правда?

Егор пожал плечами:

— Все может быть…

— Но больше крики не повторились, — продолжала рассказывать Валюша. — Наступило утро. Подруги маму разбудили, спросили: «Ты ничего не слышала?» Она говорит: «Нет, а что?» Ей рассказали. Говорили: боялись — за собой уведет. Но нет, обошлось. А мама с тех пор заболела. Сердцем все мучилась, у окна сидела, словно отца ждала… Умерла два года назад. От сердечного приступа. Болела сколько… давно… Или вправду отец забрал?.. Скучал без нее, поди… А ваши родители?

— Живы-здоровы, — пробурчал Егор. — И еще две младшие сестренки на выданье… Ну, выпьем за удачу! Чтобы нам с тобой всегда и во всем везло! И за собой пока на Небо никто не звал! До поры до времени!

Звякнули, сталкиваясь, рюмки. Егор от волнения немного плеснул на скатерть и смутился.

— Вот неуклюжий… — пробормотал он. — Со мной одна нерва…

— Все нормально, не переживайте! — утешила Валюха. — От водки и пятен не бывает. Высохнет! А правда, что у вас на двадцать третье февраля солдатики так напились, что все окна перебили?

Егор помрачнел. Командир взвода, он не любил это вспоминать, да и вообще терпеть не мог постоянных пьянок — офицерских и солдатских — на праздники.

— Было дело, — буркнул он. — Просто позор…

— Нормально! — утешила Валюша.

Ровная и спокойная, как полированный стол…

— А третьего дня Тихонов бегал за Угаровым, а потом его об стенку стукнул, — злобно продолжил Егор. — Тоже небось наслышана? На вопрос, что мы делаем в праздники, есть лишь один ответ: боремся с зеленым змием! Наверное, мы его победим. Но скорее он нас. Ведь «пораженье от победы ты сам не должен отличать»!

— Нормально! — повторила привычное веселуха. — Вы на сколько ко мне вырвались? Вам назад скоро?

— Да н-нет… н-не очень… — запнулся Егор. — Могу посидеть…

Сообщать более конкретное время ему не хотелось. Водка на него, как на человека здорового, выносливого и малопьющего, действовала слабо. Поэтому в редких случаях общения с бутылкой он всегда, даже много выпив, почти не пьянел. И угадать по нему количество выпитого тоже было затруднительно.

А Валюшка-веселушка захмелела моментально. И еще больше развеселилась.

— Выпьем на «ты»! — предложила она.

— Это называется на брудершафт! — объяснил Егор.

— Откуда вы столько знаете? — почтительно спросила Валечка. — О вас в гарнизоне вообще такая слава идет!.. Будто вы прочитали уйму книг и выучили наизусть всю энциклопедию!

Егор растрогался и застеснялся.

— Ну, уж и всю… — польщенно и немного растерянно протянул он.