Расправив цветы в вазе, Фрэнни вдруг почувствовала себя необычайно бодрой и дико счастливой. Она перенесла цветы в спальню и, водрузив на каминную доску, стала перебирать белые и розовые гвоздики, желтые и оранжевые лилии, по очереди вдыхая их аромат, затем отступила, чтобы полюбоваться букетом.

Легла Фрэнни только после двух, поставив будильник на восемь утра. Но, уже погасив свет, от возбуждения еще долго не могла уснуть.

Когда же наконец заснула, ей приснился зловещий сон, в котором она бежала по темным, пустынным улицам города. Впереди Фрэнни видела силуэт Джонатана Маунтджоя, вырисовывающийся на фоне высокого здания. Она бежала, но расстояние между ними не сокращалось ни на дюйм, хотя он стоял на месте. Шаги гулко отдавались в переулке. Кто‑то бежал к Джонатану, держа в руке пистолет. Фрэнни попыталась закричать, предупредить его, но не могла издать ни звука. Она видела дрожащую руку и направленный на Джонатана пистолет.

– Джоната‑а‑а‑а‑ан!

Раздался выстрел – она внезапно проснулась.

Кричали люди. Выли сирены полицейских автомобилей и «скорой помощи». Вдруг она осознала, что это настоящая сирена, где‑то невдалеке. Но выстрел был здесь, в ее комнате. Удар или шлепок.

В квартире кто‑то был.

Фрэнни похолодела от страха. Несколько мгновений она не могла сдвинуться с места. Потом медленно подняла руку, нащупывая выключатель. Щелчок.

Вспыхнул свет. Она оглядела комнату испуганными глазами. Мертвая тишина, ни малейшего звука, ничего не сдвинуто. Но что‑то было не так. Тени от лампы падали на потолок, на сидевшую прямо над ней муху. Фрэнни посмотрела на картины на стене, на шкаф. Во рту у нее пересохло. Она взглянула на камин. Камин, на который она аккуратно поставила вазу с цветами.

Ваза стояла там, но цветов не было.

Она резко села. Цветы были разбросаны по полу, как будто кто‑то в безумной ярости расшвыривал их по комнате. Или что‑то.

6

Оливер подъехал чуть позже десяти. Он был в рубашке для регби, мешковатых красных брюках и старых, со шнурками, парусиновых туфлях. Подхватив ее сумку, он подошел к облепленному столетней грязью «ренджроверу».

– Что случилось? Ваш «рено» волшебным образом подрос? – спросила Фрэнни.

Он рассмеялся:

– На «рено» я мотаюсь по городу, он слишком потрепан, чтобы выдержать дальнюю поездку.

Внутри «ренджровера» царил такой же беспорядок, как и в «рено». Вдобавок на заднем сиденье валялись мятые подстилки и набор жеваных колец и резиновых костей.

– Это Капитана Кирка, – объяснил Оливер.

– Капитана Кирка?

– Собака Эдварда; он считает эту машину своей конурой.

Они направились к югу, вначале с трудом двигаясь по забитым машинами улицам, а затем выехали на автостраду, где поток машин уменьшился. Солнце било им в глаза, на небе ни облачка. Фрэнни в клетчатой рубашке с тонким джемпером, накинутым на плечи, белых брюках и кроссовках чувствовала себя легко и удобно, однако о душевном равновесии и речи быть не могло. Она ощущала усталость после бессонной ночи, не проходила резь в глазах.

Цветы не выходили у Фрэнни из головы. Она проверила всю квартиру, но окна были плотно закрыты, дверь на замке, и никто не мог проникнуть внутрь. Она поставила цветы в вазу, и утром они все еще стояли там. Она готова была поверить, что ей все это приснилось. Или же она так неадекватно отреагировала на обычную бытовую нелепицу.

Фрэнни начала расспрашивать Оливера про его ферму, стараясь представить ее себе. Он сказал, что управляющий, его младший брат Чарльз, ярый приверженец идей «зеленых» и на его ферме используются только экологически чистые продукты.