Но на этот раз ей приснился совсем другой сон. Сибил стояла, упираясь руками в бока и сверкая темными глазами, а сама она лежала на кровати, и маленький спеленутый сверток был возле ее груди.

— Да, Меррик женился на тебе, — насмехалась Сибил. — Но твоего ребенка все равно люди будут называть бастардом. Бастардом и ублюдком, как звали и его мать!

— Нет! — прошептала Алана. — Нет!

— Да, сестрица, да! Ребенок родится, как и ты, проклятым! — глумилась Сибил.

Она наклонилась поближе и прошептала:

— Есть способ покончить с этим, ты знаешь. Я тебе подскажу…

Алана видела все будто издалека.

— Нет! — слышала она свой пронзительный крик. — Ты не дотронешься до моего ребенка! Ты не дотронешься!

А Сибил лишь смеялась, смеялась и смеялась… и вдруг протянула к ребенку руку.

— Алана! Святой Боже, ты поранишь себя! Не отбивайся так! Слышишь? Не надо со мной бороться!

Глаза Аланы широко раскрылись. Она уставилась в лицо Меррика, склонившегося над ней. Только теперь она поняла, что, бешено извиваясь, отбивалась не от Сибил — от него. Почувствовав теплые и сильные руки мужа на своих плечах, Алана откинулась на подушки. Ее рука опустилась на живот. Ее ребенок жив и здоров — вон как бьется у нее в животе! Молча помолилась она, благодаря Бога, что то был всего лишь сон. Она постаралась улыбнуться, но улыбка не получилась.

Дыхание мужа овевало завитки волос у нее на виске.

— Опять кошмар, Алана? Ты и несколько месяцев назад видела ужасный сон, но ничего не произошло, и на этот раз не произойдет. Ведь ты моя жена, милая! Моя жена! И никогда я не допущу, чтобы с тобой случилось что-либо плохое.

Как ни тихо говорил он, сила его страсти успокоила ей сердце. Алана снова помолилась, чтобы так оно и было. Невыносимо ей думать, что любит она человека, способного однажды, как предвещает сон, убить ее. Меррик прав, старалась Алана успокоить саму себя, такого просто быть не может. Нет, конечно, нет… Несмотря ни на что, она все же дрожала.

Сильные руки обхватили ее. Прижавшись к груди мужа, она прерывисто вздохнула.

— Алана! — пожурил ее Меррик. — Ну почему ты дрожишь от страха? Ты должна мне верить. Никогда не подниму я свой меч на тебя, никогда!

Ее пальцы вцепились в темные волосы на его груди.

— Я знаю, — неуверенно проговорила она, — и по правде говоря, не тебя я боюсь, — Алана замолчала, не в силах продолжить.

Меррик мягко подбодрил ее.

— А кого же тогда? Скажи мне, милая.

Алана сморгнула слезы. Скоро наступит время родов. Ребенок выйдет в мир из ее чрева. Она мечтала о дне, когда сможет взять своего малыша на руки, но не так-то легко было прогнать страхи. Как сказать Меррику о том, что таится в глубине души?

— Я… я боюсь. — Чего?

Лицо Сибил возникло перед ее мысленным взором. Слова сестры всплыли в памяти. Алана зажала уши.

— Скажи мне, саксонка! — настаивал Меррик. Он был настойчив и умел добиваться своего.

Алана знала это.

— Во сне Сибил сказала мне, что ребенок родится проклятым, как и я, — она положила голову мужу на плечо, голос звучал тихо, как дуновение ветерка.

Меррик в сердцах выругался.

— Если бы Сибил не была твоей сестрой, я бы выгнал ее из замка! Вечно она норовит тебя расстроить! Во имя всего святого, у этой девицы такой язык, что ей следовало бы его укоротить! А на тебе, саксонка, никакого проклятия нет. Все проклятия Господу надо приберечь для твоей сестрицы!

Горло у Аланы сжалось. Всегда Меррик принимает сторону жены, защищая, оберегая.