|
В его голове точно вспыхнула молния, и тут же родился план, каким образом он сможет одновременно и проучить хвастливого Хашида, и отомстить безродному узнику, и насладиться невиданным доселе по накалу страстей зрелищем,— да еще и выиграть с этого представления. Шах встал, расправил складки своего одеяния и обаятельнейшим образом улыбнулся, обратив взгляд к своему хозяину.— Мой светозарный друг и величайший из повелителей, очевидно, будет рад еще раз убедиться в непобедимости своего гладиатора.
Сатрап нахмурился. — О чем ты говоришь, мой сиятельный друг? — Я говорю о том, что в недавнем прискорбном случае,— он коснулся шишки на лбу,— безусловно, виноват я один. И мне искренне жаль, что по моей вине эту гостеприимную террасу пришлось покинуть столь влиятельным особам и твоим верным товарищам, как храбрый Сдемак и мудрый Ай-Берек. Конечно, мое предложение может показаться совсем уж смехотворной данью за это недоразумение… но я хочу подарить тебе несколько мгновений удовольствия. И выставить на поединке против твоего раба моего лучшего воина, моего личного охранника, победа над которым станет еще одной жемчужиной в ожерелье триумфов могущего Хашида, владыки Вагарана,— провозгласил шах.— Окажи мне честь, славный друг, разреши твоему непревзойденному гладиатору сразиться с моим неуклюжим и слабосильным телохранителем. Разумеется, мой воин и десяти ударов сердца не продержится против твоего столь опытного бойца… Но — кто может знать помыслы богов, не так ли? Хашид внимательно посмотрел в глаза шаху, и вдруг тоже улыбнулся. В глазах его заплясали искорки. Он обратился к страже: — Уберите пленника и подождите меня за дверью.— Потом повернулся к слугам: — Вы тоже ступайте.— А когда приказания были исполнены и на террасе остались лишь двое, он вновь обернулся к гостю: — Ага. Понимаю. Иными словами, ты предлагаешь побиться об заклад? Шах смиренно кивнул. — И если твой человек проиграет… — Я безропотно украшу победный час моего дорогого друга дарением смарагда, что произвел на него столь сильное впечатление,— все так же смиренно ответил Джумаль. Хашид непроизвольно сглотнул. Джумаль поставил на кон один из самых любимых и Драгоценных предметов, коими обладал,— удивительной чистоты и красоты смарагд размером с голову младенца. Шах никогда не расставался с ним и отводил любованию камнем ежедневно больше времени, чем даже молитве, и продать его не соглашался ни за какие богатства. — Понимаю,— медленно повторил Хашид.— А если твой человек выиграет… — Этого, разумеется, не произойдет, мой достославный друг. Но — спор есть спор, и я бы хотел, чтобы с твоей стороны на кон было поставлено небольшое для такого богача, как ты, количество золота, по весу равное всего лишь одному моему верблюду вместе с упряжью. — Идет,— быстро проговорил Хашид.— Я игрок, мой великородный друг, и подобные забавы мне более всего по душе. Они скрепили договор крепким рукопожатием, после чего сатрап позволил себе добродушно рассмеяться. Он прекрасно знал, что его воин проиграть не может. В ответ туранский шах Джумаль лишь снисходительно ухмыльнулся. Он знал, что и его воин не может проиграть.
Глава третья
Лязг мечей, истошные выкрики командиров, гул огня горящих шатров, испуганное ржание, боевой клич врага «Ула, ула, ула!..» эхом отзывались в спящем мозге пленного варвара. Узник спал в подземелье Вагарана. Спал и видел сны… …Увы, слишком поздно Конан понял, что ввязался в авантюру, которая заранее была обречена на провал. Но, оказавшись без гроша в кармане под шемским городом Мероэ, с трудом вырвавшись из оков интриг, плетущихся во дворце Тананды, едва не погибнув во время схватки с прихвостнями безумного короля Акхирона, возомнившего себя богом, он был рад любой возможности заработать немного денег. |
