А потом он умер.

Минолия плакала, прижимая голову брата к своей груди.

Стена ограды через дорогу будто взорвалась, разлетелась камнями во все стороны. Из пролома, из поднявшейся пыли шагнуло на улицу нечто, превосходящее все кошмары, увиденные Минолией доселе.

В три человеческих роста высотой, под кожей переваливаются валуны мышц, ладони огромны и увесисты, как гранитные плиты, где-то наверху утопает в плечах маленькая голова, скалящаяся зубастой пастью. Что-то неуловимо знакомое в облике монстра видится Минолии. Она не отрывает взора от демонического создания и вместо того, чтобы бежать прочь, вспоминает с безумным упорством, почему ей кажется, будто она где-то уже видела это чудовище.

Монстр, оставив за собой раздавленное тело какого-то человека, двигался в сторону Минолии. Девушка должна была спасаться, но она не двигалась, по-прежнему прижимая голову мертвого брата к груди и рассматривая демона. У нее отнялись ноги и пропал страх перед смертью. Чуть раньше она умрет или чуть позже, от лап этого демона или другого — какая разница… Монстр уже дошел до середины улицы. И вдруг замер.

От ближайшего сточного люка к его ногам бежал тонкий ручеек. Черная (почему-то это сразу ясно, несмотря на ночной мрак) густая жидкость подобралась к укрепившейся когтями за землю ступне и поползла вверх по ноге чудовища. Темный ручеек достиг живота, поднялся до пупка… и впился в него. Именно впился, Минолия была уверена, что не ошиблась. А спустя мгновение демон взревел торжествующим ревом ублаженного зверя из лесов Потустороннего Мрака. Ревом, который ни один человек не в силах вытерпеть. От такого звука должно либо сойти с ума, либо бежать прочь сломя голову.

И Минолия побежала. И только в конце улицы оглянулась. И увидела, что происходит с демоном. Плоть чудовища напоминала сырую глину, смятую руками невидимого гончара, сочилась черными каплями, оплывала…

Девушка бросилась прочь, не зная — куда, не зная — от чего.

Он нашел и его нашли. Он чувствовал упоительное Воссоединение, дарящее Силу, равной которой нет, устоять против которой невозможно. Он, Амин, вырастет до неба, раздавит землю; он становится Великим Ничем. И он убьет человека, убившего его.

Минолия упала — уставшие ноги подвели. Девушка лежала, почти касаясь каменного постамента, на который ежедневно взбирался очередной жрец из Храма Иштар и до вечера простаивал там с кружкой для подаяний.

Пока Минолия бежала, ей хотелось бороться за жизнь. Однако стоило упасть, как силы — не только физические, но и душевные — покинули ее.

Поэтому, когда из мрака выступили три зловещие, освещенные всполохами пожаров и светом луны фигуры с секирами в лапах, она лишь обреченно подумала, что смерть на таком месте, вероятно, зачтется как жертва Иштар. Двое секироносцев застыли в отдалении, а к Минолии направился один.

«Последние его шаги — последние мои мгновения,— промелькнуло в самом дальнем уголке сознания.— Это и есть Древние… Это и есть те, кого мы ждали двести пятьдесят лет. Палачи. Все напрасно. Вся жизнь зря. Умер мой Веллах. Теперь и моя очередь…»

Уже за два шага до жертвы секира была занесена для удара. Остается лишь опустить ее на хрупкую шею. И девушка сама, покорно опустила голову, чтобы палачу было сподручнее рубить.

* * *

Большими беззвучными шагами откуда-то из-за постамента вынырнул и бросился к монстру рослый человек с поднятым над головой мечом, сжимаемым обеими руками. Древний заметил опасность и повернулся к ней лицом, разворачивая свою секиру так, чтобы блокировать опускающийся меч.

Замах был ложным, и чудовище на него купилось, выставив перед собой секиру для защиты от удара сверху. Вместо этого человек, остановив рубящее падение клинка, мгновенно изменил положение ног и плеч и сделал выпад, всадив острие своего оружия как раз под костяной нарост на лбу.