— Он же показал, что тело должно быть там за гаражом, — продолжил я.

— Никого не было, — глухо произнёс Толик, смотря в пол. — Вообще никого. Ни следов, ни крови. Всё обошли с собакой, только ворону нашли замёрзшую и бутылки пустые, и всё.

— Не было, значит, тела, — заключил я. — Значит, и не душил он там никого. А наплёл следаку, чтобы сбежать. Вспомнил место удачное, где сподручно тикать, и дёру дал.

Я призадумался… А в первой жизни такого не было, можно так сказать, первый раз он от нас бежал. Но тогда Кащеев мог и не успеть выполнить эту схему, ведь его прикончили в камере раньше. А сейчас он — беглец, и надо его искать. Пусть сомнения меня терзали, но это сути не меняет, ведь этот бывший зек — главный сейчас подозреваемый.

— Короче, — сказал Федорчук сдержанным голосом. — Ищите его, мужики. Как хотите, так ищите. Если найдём, обойдемся парой выговоряшников для конвойных.

Не рвёт и не мечет, понимает сам, да и остальные понимают, потому что если не найдем, прилетит и начальству, как не проконтролировавшим и допустившим побег. И когда Москва проснётся и намылит шею областному главку — получат втык и они оба, по нисходящей. И прокурору со следаком прилетит от их ведомства, и даже генерал Суходольский из главка будет иметь вид бледный, знаем, не раз проходили. Побег подозреваемого — это ЧП. А генерал у нас, как, впрочем, и везде они, особенно чувствительный, он сразу примчится сюда, вставлять всем пистонов. И то, что нашли вещи иностранного журналиста, не особо поможет. Ибо давно известно, что простой мент на земле работает на результаты и раскрытие, а генерал — Москве лижет. Всегда так было и будет.

— Так, — уже в коридоре по-деловому объявил Сафин и начал отдавать указания: — Толя, иди домой, отлёживайся.

— Да я нормально, помогу, Маратыч,— робко сказал он, морщась от боли.

— Вали уже. У тебя травма служебная.

— Собак проведай, покорми, — я сунул Толику ключи, — в холодильнике каша есть, им хватит на вечер, потом выгуляешь.

— Ладно, — нехотя согласился тот, пожав плечами.

— Так, Васька, — Сафин посмотрел на Устинова. — Поднимай своих стукачей, пусть нюхают, где он там шкериться может. Якут вернётся, ему то же самое скажу.

— Лады, — Василий Иваныч кивнул. — Ë-моё, устроил он нам тут бардак на праздник. А так бы ликёрчика распили. Под капустку и огурчик.

— Бабский это напиток, — буркнул Сафин, сглотнув, будто на самом-то деле хотел испить ликёрчика прямо сейчас, — сладкий… под шоколад…

— Ну, не знаю… Все что крепче вина — доброе пойло, — улыбчиво возразил Василий Иванович, но спорить дальше не стал, а Сафин продолжил давать указания.

— Так, Паха, — Руслан повернулся ко мне. — У тебя такая же задача. Ещё сгоняй к бате своему, у РУОП-то подвязки есть везде. Если напрягут агентов, информаторов, кто-нибудь из урок или братвы, может, и заложит злодея, им маньяка сдать не западло. Ну и я помню, что ты со смежниками хорошо живёшь, если у них какие намётки есть, тоже не помешают. Ты свяжись с коллегами, дай понять, что дело швах.

— Понял, сделаем, — отозвался я.

— А я поднимаю мужиков, подаю этого хрена в розыск. Щас выберу бойцов, кого-нибудь, чтобы на хате у него сидели день и ночь, а ещё…

— Маратыч, — вспомнил я одну вещь, — у меня контакт есть одного профессора из Москвы, эксперт по криминальной психологии, позвоню ему, спрошу, может, дельное что-нибудь подскажет. Там же у нас непонятные знаки начертаны. Ему, конечно, в рабочее время просили звонить, но случай экстренный, наберу сейчас. Кстати, помнишь ещё, тогда приходила проститутка, показания давала на Кащея? Как бы он к ней не направился, отомстить.