Такое же счастье испытывали и остальные, я это видел: Нэгельсбахи улыбались, как будто у них была общая тайна; с лица расстроенного из-за мыслей о старости Филиппа стерлась досада, а с лица Фюрузан — усталость после долгого пути от Анатолийского нагорья до Германии и усталость после многих, слишком многих бессонных ночей, в течение которых она зарабатывала деньги, чтобы отослать их своим домашним; Бригита сияла так, будто все наконец уладилось. Велькер не танцевал. Скрестив руки, он стоял в дверях и приветливо смотрел на нас, словно в ожидании, что мы вот-вот уйдем. Когда детям пришла пора ложиться спать, мы откланялись.

Через несколько дней мы с Бригитой поехали на Сардинию. У Мануэля начались каникулы, и отец устроил ему сюрприз: повез кататься на лыжах. Бригита, которая понятия не имела о планах папаши и даже закрыла свой салон, чтобы провести время с Ману, сказала: «Сейчас или никогда». Теперь мы живем по ее графику, а не по моему.

Десять дней на Сардинии — ни разу еще мы не проводили вместе так много времени. Наш отель мог похвастаться разве что остатками былой роскоши: темно-красная кожа на креслах и диванах в гостиной потрескалась, в столовой не горели люстры, а латунные краны в ванной плевались ржавой водой. Но обслуживали нас внимательно и заботливо. Отель стоял среди деревьев заросшего парка на берегу маленькой бухточки с галечным пляжем, и как только мы выходили в парк или на пляж, нам тут же услужливо приносили два шезлонга, маленький столик, иногда зонтик и по желанию кофе, воду, кампари или местное белое вино.

Первые дни мы только полеживали, смотрели, щурясь, сквозь листву на солнце и на уходящее за горизонт море. Потом взяли напрокат автомобиль и стали ездить вдоль побережья и по узким извилистым дорогам в горы, осматривали деревушки — в каждой церковь, рыночная площадь и прекрасный вид на долину, а кое-где еще и на море. На рыночных площадях сидели старички, и я бы с удовольствием к ним присоединился, послушал бы о том, какими опасными разбойниками они были в свое время, рассказал бы, каким ловким детективом в свое время был я, похвастался бы Бригитой. В Кальяри мы, преодолев неимоверное количество ступеней, поднялись на панорамную террасу на месте средневекового бастиона, откуда любовались видом на гавань и крыши домов, не похожие одна на другую. В маленьком портовом городишке был праздник с торжественной процессией, хором и музыкантами — играли и пели так трогательно, что у Бригиты на глазах выступили слезы. Последние дни мы снова провели лежа под деревьями или на пляже.

На Сардинии я влюбился в Бригиту. Звучит глупо, я знаю. Мы вместе уже много лет, и что же меня с ней связывало, если не любовь! Но только на Сардинии у меня открылись глаза. Как хороша Бригита, когда она свободна от забот и хлопот! Какая у нее походка — легкая и в то же время энергичная! Какая она чудесная мать, как верит в Ману, хоть и боится за него! А какая она остроумная! Как мило подшучивает надо мной! С какой любовью относится ко мне, к моим чудачествам и привычкам! Как массирует мне больную спину! Сколько света и радости вносит она в мою жизнь!..

Я попытался вспомнить, какие ее желания я когда-то не исполнил, чтобы исполнить их теперь. Сказать нежные слова без особого повода, подарить цветы, почитать вслух, придумать что-нибудь интересное, чего мы еще не делали, принести вдруг бутылку вина, которое ей понравилось в ресторане, или сумку, на которую она обратила внимание, увидев в витрине, — все это такие мелочи, и мне стало стыдно, что я столько лет на них скупился.

Дни пролетали незаметно. Я взял с собой из дома несколько книг, но ни одной не дочитал до конца. Лежа в шезлонге, я с большим удовольствием смотрел, как читает Бригита, вместо того чтобы читать самому. Или смотрел, как она спит или просыпается. Иногда она не сразу понимала, где находится. Увидев голубое небо, голубое море, сперва смотрела растерянно, потом вспоминала и улыбалась мне, заспанная и счастливая.