Изменить размер шрифта - +

Джейни кивает.

— В самом конце на какую-то долю секунды стены исчезли, и я увидела женщину, но разглядеть ее толком не успела. Я уже вытягивала себя наружу. Такое чувство, что я мельком увидела кусочек какого-то настоящего сна.

— А вернуться туда ты сможешь?

— Не знаю. Я никогда не пробовала возвращаться. Может, если выйду из комнаты, закрою за собой дверь и снова войду... Только мне что-то не хочется.

Кейбел кивает. Подходит ближе к больному. Берет медкарту, подвешенную к койке в ногах пациента, внимательно смотрит на первый лист, потом переворачивает его. Протягивает Джейни.

— На, я все равно ничего в этой тарабарщине не понимаю. Может, ты посмотришь?

Джейни неуверенно берет планшет с бумагами, чувствуя себя так, будто подглядывает в замочную скважину за незнакомцем. Но все же смотрит в историю болезни. Пытается разобраться в терминологии, но, даже с ее опытом работы в доме престарелых, мало что понимает.

— Хм. Похоже, они определяют спорадическую, слабую мозговую активность.

— Слабую? Это хорошо? — участливо спрашивает Кейбел.

— Я бы так не сказала, — бормочет Джейни и возвращает медкарту на место.

— А он нас слышит? — шепчет Кейбел. Джейни отвечает не сразу, и тоже шепотом.

— Это не исключено. У нас в богадельне мы всегда разговаривали с такими пациентами, словно они могут нас слышать, и родственникам советовали делать то же самое. На всякий случай.

Кейбел тяжело сглатывает и смотрит на Джейни так, будто язык проглотил. А потом слегка толкает ее локтем и кивком указывает на кровать.

Джейни хмурится.

— Не торопи меня, — шепчет она.

Девушка смотрит на больного. Подступает ближе, но в шаге от постели седеющего отца ее пробирает такая дрожь, что она вновь останавливается.

«А если он притворяется и сейчас на меня прыгнет?»

Ее снова передергивает.

Она делает глубокий вздох и на какой-то момент становится Джейни Ханнаган, агентом под прикрытием. Присматривается к искаженному страданием лицу Генри. Кожа у него, там, где не скрыта под черной бородой, грубая, рябая: уж не ему ли она обязана то и дело высыпающим прыщам? Волосы на голове редкие, с пролысинами, как будто их выдирали пучками. Под волосами видны красные царапины.

Джейни переводит взгляд на его руки. Ногти чистые, но обкусанные до подушечек пальцев, с мелкими язвочками на заусенцах. Волосы на груди, видные из-под больничной пижамы, растут клочьями и гораздо сильнее тронуты сединой, чем редкая растительность на голове. Лицо у него бледное, посеревшее, словно он все лето не бывал на солнце, но кисти рук загорелые, как у фермера.

— Что же с тобой случилось? — спрашивает Кейбел шепотом, обращаясь скорее к себе, чем к больному.

Он не шевелится, а вот выражение муки на лице, кажется, еще усиливается. Джейни думает о том, что, возможно, те оглушительные трескучие помехи заполняют сейчас все его сознание.

— Ему, наверное, очень больно, — бормочет она и неожиданно поворачивается к Кейбелу. — Слишком все странно, — произносит она беззвучно, одними губами, указывая на дверь.

Кейбел кивает, и они выходят из палаты. Снова закрывают дверь.

— Слишком странно, — повторяет Джейни уже вслух, чувствуя свою беспомощность.

— Пошли отсюда. Прошвырнемся куда-нибудь, поедим или еще чем займемся. А этого малого я хочу выбросить из головы.

 

* * *

 

12.30

 

Они останавливаются возле гриль-бара «У Фрэнка» и сталкиваются с полудюжиной выходящих оттуда копов.

— Что, ребята, так по нам соскучились, что даже отдых прервали? — шутит Джейсон Бейкер.

Джейни нравится этот полицейский.

— Как же, размечтался. Просто дома кое-что произошло, пришлось вернуться пораньше.

Быстрый переход