|
- О, господи! - сказал я. - По-видимому, все-таки есть трещина. Я сейчас забинтую, а вы не вертите головой. Он начал перевязывать. Руки его двигались очень быстро, и перевязка выходила тугая и крепкая. - Ну вот, счастливый путь, и Vive la France! (1) - Он американец, - сказал другой врач. - А мне показалось, вы сказали: француз. Он говорит по-французски, - сказал врач. - Я его знал раньше. Я всегда думал, что он француз. - Он выпил полстопки коньяку. - Ну, давайте что-нибудь посерьезнее. И приготовьте еще противостолбнячной сыворотки. - Он помахал мне рукой. Меня подняли и понесли; одеяло, служившее занавеской, мазнуло меня по лицу. Фельдшер-ассистент стал возле меня на колени, когда меня уложили. - Фамилия? - спросил он вполголоса. - Имя? Возраст? Чин? Место рождения? Какой части? Какого корпуса? - И так далее. - Неприятно, что у вас и голова задета, tenente. Ho сейчас вам, вероятно, уже лучше. Я вас отправлю с английской санитарной машиной. - Мне хорошо, - сказал я. - Очень вам благодарен. Боль, о которой говорил врач, уже началась, и все происходящее вокруг потеряло смысл и значение. Немного погодя подъехала английская машина, меня положили на носилки, потом носилки подняли на уровень кузова и вдвинули внутрь. Рядом были еще носилки, и на них лежал человек, все лицо которого было забинтовано, только нос, совсем восковой, торчал из бинтов. Он тяжело дышал. Еще двое носилок подняли и просунули в ременные лямки наверху. Высокий шофер-англичанин подошел и заглянул в дверцу. - Я поеду потихоньку, - сказал он. - Постараюсь не беспокоить вас. - Я чувствовал, как завели мотор, чувствовал, к Бесплатный ознакомительный фрагмент закончился, если хотите читать дальше, купите полную версию
|
