— Я знаю, — сухо ответил он.

— Ты работал у них почти три года… Тебя будут допрашивать?

— Возможно. — Он ухмыльнулся. — Скажи Маку, что ему не о чем волноваться. Честь семьи останется незапятнанной.

— Эдам, я вовсе не это имела в виду!

— Продолжай, Нелл, я вижу тебя насквозь. Ты думаешь, как сообщить мне о том, что старикан уговорил тебя баллотироваться в Конгресс. Увидев газету, он сразу позвонит тебе и скажет, что упоминание моего имени в связи с этим делом может ухудшить твои шансы. Разве я не прав?

— Ты прав в том, что касается моего желания баллотироваться, но мне и в голову не приходило, что мои шансы могут ухудшиться из-за тебя, — спокойно ответила Нелл. — Я знаю, что ты не мошенник.

— В строительном бизнесе есть разные степени честности, — заметил Эдам. — К счастью для тебя, я соответствую высшим стандартам, и это одна из причин, по которой я расстался с «Уолтерс и Арсдейл». Такой ответ удовлетворит твоего обожаемого Мака?

— Эдам, я понимаю, что ты расстроен, но не старайся выместить раздражение на мне. Я собираюсь бороться за место Мака, и было бы очень хорошо, если бы ты меня поддержал.

Эдам покачал головой:

— Нелл, я всегда был честен с тобой. Политика поглощает человека целиком. Она может разрушить наш брак.

— Я должна кое-что тебе сказать, Эдам. Для брака гораздо опаснее, если один из супругов пытается препятствовать желаниям другого. Я старалась помогать тебе в твоей карьере, теперь и ты мне помоги или по крайней мере не мешай.

— Кажется, на сегодня хватит. — Эдам отодвинул стул и встал. — Обедать я не приду. Сегодня у меня совещание на яхте, а потом дела в городе.

— Эдам, у Герт сегодня день рождения, ей исполняется семьдесят пять. Она ужасно огорчится, если ты не придешь.

— Прости, но мне не хочется проводить этот вечер с Маком. Даже ради Герт, хотя она мне очень нравится.

— Эдам, пожалуйста. Наверняка ты сможешь прийти после совещания. Это не важно, что ты опоздаешь. Достаточно просто отметиться.

— Отметиться? Ты уже перешла на политический жаргон. Извини. — Он решительно направился в прихожую.

— Черт побери, тогда тебе, может, лучше вообще не приходить домой?

Эдам остановился и повернулся к ней:

— Надеюсь, ты это не серьезно.

Они молча смотрели друг на друга. Потом Эдам ушел.

Когда Сэм Кроз позвонил своей новой подружке, чтобы отменить вечернее свидание, та была недовольна.

— Мы можем встретиться в баре «У Гарри», когда ты освободишься, — предложила она.

— У меня дела. Я позвоню тебе в субботу.

И Сэм повесил трубку, не дожидаясь ответа. Он сидел в своем офисе на пересечении Третьей авеню и 40-й улицы, в большой, светлой комнате, на стенах которой висели изображения небоскребов, построенных его строительной компанией.

Было всего десять утра, и после звонка окружного прокурора, который предложил ему явиться для беседы, настроение Сэма, и так неважное, вконец испортилось.

Сэм был пятидесятилетним мужчиной среднего роста, с обветренной кожей и редеющими волосами. Женщинам нравились его самоуверенность и циничный ум, светившийся в синевато-серых глазах. Одни его уважали. Другие — их было гораздо больше — боялись. Очень немногие его любили. Ко всем ним Сэм испытывал презрение.

Раздался телефонный звонок, потом жужжание интеркома.

— С вами хочет поговорить мистер Ланг, — сообщила секретарша.

Сэм поморщился. Фирма Ланга была одним из трех участников проекта с башней Вандермеера.