— Пойдем наверх, Кэрол. Наш первый раз должен быть неторопливым и нежным, мы должны получить удовольствие, а не совокупляться в спешке на софе.

— Что?!

— Мы идем в постель, и я хочу, чтобы ты осталась здесь на ночь.

Она смотрела в его глаза и видела, как сквозь расплавленное страстью серебро проступает лед самоконтроля. Все правильно. Он добился своего. Взял то, что хотел иметь. Он же сказал, что она пойдет с ним в постель, как только поймет, что хочет этого больше всего на свете.

Кэрол почувствовала себя слабой и разбитой. Сейчас они пойдут наверх, и она станет его рабыней. Навек. Когда в паре любовников любит только один, он неминуемо становится рабом другого. Рой думает, что ее пугает физическая близость, что во всем виноват случай в далекой юности и что с ним она сможет расслабиться и получить удовольствие. И получать его впредь, покуда им обоим это не надоест. Ни к чему не обязывающие, легкие как ветер отношения, никаких проблем!

Он поднялся и протянул ей руки. Она приняла их только потому, что иначе просто рухнула бы на пол. Рой испытующе заглянул ей в лицо и с изумлением поинтересовался:

— Что с тобой, Кэрол?

— Отойди от меня, Рой.

— Что?!

— Я сказала: отойди от меня, Рой.

— Ты плохо себя чувствуешь? Ты больна?

— Я здорова.

Я не могу смотреть на него, он слишком прекрасен, а я слишком люблю его, и потому не должна смотреть на него. Я вообще не должна его больше видеть, потому что я слишком хочу смотреть на него всю свою жизнь…

— Я должна уехать.

— Уехать! О чем ты, черт подери, говоришь?

— Я не могу остаться с тобой на ночь, Рой, ни сейчас, ни когда-либо еще.

Его глаза сузились, и голос стал почти угрожающим.

— Да, я знаю. Ты не можешь. Именно поэтому минуту назад ты лежала здесь, со мной, шептала мое имя, целовала меня и умоляла любить тебя!

Неужели это была она? Странно. Кэрол могла поклясться, что минуту назад на этой софе умирала от любви совсем другая женщина.

— Я знаю.

— Так что же изменилось? Ты все та же женщина, я все тот же мужчина.

— Ты же не любишь проявления эмоций, Рой. — Голос был тих, но на удивление тверд. — Эмоции не поддаются контролю, их нельзя отмести в сторону или отложить на потом, разве не так?

— Давай отложим на потом обсуждение моих пристрастий!

— Все твое детство было соткано из эмоций, они бросали тебя вниз и возносили наверх. Ты то надеялся на счастье, на то, что родители помирятся и будут любить тебя, то видел, как твой отец счастлив, но тут же понимал, что это лишь иллюзия, что его вновь обманули, предали и унизили, и до маленького мальчика опять никому из взрослых нет дела. Потом настала очередь Лоры.

— Какое это имеет отношение…

— Ты надеялся, что она принесет твоей настрадавшейся душе мир, что после стольких лет мрака и отчаяния наступит время спокойствия и радости…

— Ты ничего не знаешь про меня, так что кончай свой сеанс психоанализа!

— Я знаю достаточно, Рой. — Кэрол была бледна как мрамор, но отступать было некуда. — Вместе с Лорой пришло еще большее отчаяние. Тебе стало еще тяжелее, хотя, казалось, что может быть страшнее смерти Клиффа и отца…

— Хочешь сказать, что вся моя жизнь была сплошным мраком? — В его голосе соревновались сарказм и отчаяние.

— После смерти Лоры и матери ты получил свободу — впервые в жизни! И поклялся сам себе, что больше никто и никогда не сможет превратить твою жизнь в ад.