— Тротилом, очень толстая девочка! Женным тротилом…
— Ой, да брось ты, — отмахнулась Канистровна: — Я уже давно не та, что была раньше. Кстати, а где Старший? Всё такой же молодой и упёртый?
— Старший… — Камрад, отчего-то погрустнел: — Слишком много воды утекло, и он…
— Умер⁈ — ужаснулся Спирт.
— Умер? — гном лишь усмехнулся: — Старший не может умереть. Он же — дух! В общем, он уснул. Мы пока отнесли его в курган. Авось, когда-нибудь проснётся.
— Камрад, — уверенно произнесла бабуля: — У нас к нему вопрос жизни и смерти! Не мог бы ты отвести нас к Старшему?
— Отвести-то смогу. На него все ходят посмотреть. А иногда такие очереди собираются — закачаешься! — с гордостью заявил гном: — Но вот то, что Старший проснётся — гарантировать не могу.
— Веди! — уверенно ответила Каллистовна.
Камрад сопроводил нас к небольшому кургану, вокруг которого был самый настоящий гномий город.
Всюду стояли пятиэтажные дома, памятники странному мужичку в пальто, и почти на каждой стене висели плакаты с различными надписями, типа: «Лучший гном — трудящийся гном», «Сильнее, быстрее, глубже», «Гномы всех стран — объединяйтесь» и «Требуйте долива пива после отстоя пены».
Сами же гномы были одеты в одинаковые серые робы и красные шапки-колпаки, но зато радостно улыбались, да и в целом выглядели вполне счастливо. Совсем не так, как старатели на руднике.
— Вход — здесь. Далее разбирайтесь сами, ибо мой перерыв подходит к концу, — попрощавшись с нами, Камрад поспешил в сторону вагонетки.
— Идём, — Каллистовна жестом позвала нас за собой.
Пройдя по узкому тоннелю, мы очутились в небольшом гроте, в центре которого стоял хрустальный ящик. Внутри, обнявшись с бревном, лежал тот самый бородатый мужичок в пальто, памятники которому были поставлены по всему городу.
— Вот он… Старший, — с благоговением произнесла бабуля и подошла к хрустальному ящику.
— И, как его разбудить? — поинтересовалась Безос.
— Сержант Сисюля! Поди-ка сюда… — Каллистовна поманила Грегори к хрустальному ящику.
— Он меня пугает, — честно признался Сисюля и спрятался за меня.
— Хер у черта тебя пугает! А ну иди сюда! — бабуля схватила сержанта и ткнула его лицом в прозрачную стенку ящика.
Глаза Старшего тут же распахнулись, а затем дух медленно повернул лысую бородатую голову в сторону сплющенной физиономии Грегори.
Крышка отлетела, а Старший выскочил из ящика, и в обнимку с бревном принялся бегать по гроту:
— Они уже здесь!!! Они уже здесь!!! Они уже здесь!!! Я знал! Я знал! Я знал! Не надо было ничего подписы… — с этими словами Старший врезался в стену и рухнул на пол.
— Старший! Ты в порядке? — осторожно поинтересовалась Каллистовна.
— Клеопатха? Ты? — удивился дух и тут же поднялся на ноги, стряхнув с пальто пыль: — Хад тебя видеть!
— Взаимно, — ответила бабуля и вывела Сисюлю вперёд: — Слушай, у нас тут проблема…
— Я вижу, — нахмурился Старший и отставил бревно в сторону: — Такие пхоблемы пхиводят к хазхухе! И полнейшей дегхадации общества, если дать им волю. Хуки хаспускает так, что потом вовек не опхавится!
— Вы знаете, что это? — с надеждой спросил я.
— Вот это? — Старший указал на сержанта: — Конечно, знаю! Очень стхашное пхоклятие «Неудавшегося художника». Симптомы — нечленохаздельная хечь, вскидывание хуки и… Усы, — глаза духа с подозрением сузились. |