— Предположим, — сказал Моллет. — Однако попрошу вас очень коротко, но точно рассказать, как было дело.

— Все очень просто. Мисс Браун, как я уже сказал, сообщила мне, что возвращается ранним поездом. Мой рабочий стол по счастливой случайности находится возле окна, которое смотрит на главный вход. Я очень хотел перекинуться с ней несколькими словами наедине сразу по ее возвращении, поэтому, увидев, что она вошла в здание, под каким-то предлогом отлучился, спустился по лестнице и пошел в ее комнату. Пробыл я там всего несколько минут и вышел, если память мне не изменяет, как раз перед тем, как поблизости засвистел знаменитый теперь чайник. Понимаю, — сокрушенно добавил мистер Филипс, — это ставит меня в затруднительное положение, поскольку я оказался в непосредственной близости от… от события и по месту, и по времени, но я чувствую себя обязанным абсолютно честно рассказать, как все было на самом деле.

— Не видели ли вы кого-нибудь вблизи буфетной? Или, может быть, что-то слышали?

— Нет. И должен добавить с полной уверенностью, что никто не видел и не слышал меня.

— Вот как?

— Я умею передвигаться бесшумно, а в данном случае, честно признаться, желания привлечь к себе внимание у меня не было. Люди любят болтать, а с меня и так уже достаточно сплетен вокруг нас с мисс Браун. А особенно мне не хотелось, чтобы мой приход заметил мистер Петтигрю. Я уже имел одну случайную встречу с ним перед дверью комнаты мисс Браун, что всех нас поставило в неловкое положение. Мне вовсе не хотелось повторения.

— Ясно. — Моллет на миг задумался, и это дало шанс Джеллаби вступить в беседу.

— Чего я не могу понять, — сказал он, — так это того, зачем было предпринимать все эти меры предосторожности, если вы все равно увидели бы ее вечером в гостинице. Ничего ведь срочного быть не могло, не так ли?

Филипс улыбнулся.

— Согласен, — ответил он, — но веская причина для этого существовала. Как я уже сказал, мне хотелось поговорить с мисс Браун наедине. Обстановка же в служебной гостинице «Фернли» не слишком подходит для приватного разговора.

— Что вы имеете в виду? — нетерпеливо спросил Джеллаби.

— Только мисс Дэнвил. Она была человеком добрейшим и дорогим другом для нас обоих, но не всегда сознавала, что ее присутствие могло порой быть излишним. Вот почему в данном случае, как случалось и прежде, я был вынужден против своей воли посягнуть на рабочее время мисс Браун.

— Благодарю вас, мистер Филипс, — сказал Моллет. — Есть ли еще что-нибудь, что вы хотели бы нам сказать?

— Думаю, нет… За исключением того, что хочу еще раз попросить вас не устраивать осложнений для мисс Браун за ее неблагоразумное, но вызванное самыми благими намерениями сокрытие факта нашей встречи в пятницу днем. Я знаю, что в результате случившегося она пребывает в большом нервном напряжении, так что, надеюсь, вы не станете судить ее слишком строго.

— Мы оставим этот вопрос на наше усмотрение, сэр. Всего хорошего.

— Бойкий, — таков был вердикт инспектора Джеллаби, когда дверь за Филипсом закрылась. — Слишком бойкий, на мой взгляд.

— Да, у него есть ответы на все вопросы, — согласился Моллет.

— Но зачем такие длинные речи там, где достаточно короткого «да» или «нет»? Я всегда терпеть не мог болтунов, однако некоторые люди так уж устроены. И есть еще одна странность в том, что он нам поведал.