— Можно не спешить. Достаточно ли я крепок, чтобы вернуться домой?

Доктор Шеффорд задумался:

— Я бы хотел, чтобы вы отдохнули два-три дня, прежде чем принимать решение. Конечно, если ваш отъезд абсолютно необходим…

— Вы не станете возражать, если я останусь здесь?

— Конечно нет. В сущности, я предпочитаю оставить вас, если это возможно. Одна из вещей, которые мне не по душе, — это бросать недоделанную работу.

— Я сторонник того же.

— Прекрасно. Если вы хотите остаться, я с удовольствием оставлю вас. А теперь… — Его прервал стук в дверь. — Кто там?

— Папа, звонит мистер Ноулис. Он говорит, чтобы ты приехал немедленно.

— Скажи ему, я выезжаю. — Доктор подошел к двери. — Ну вот, видите? Уж эти нервные папаши! И никакой надежды на то, что ребенок появится на свет раньше, чем через два часа. Там не менее мой долг поддержать дух семейства. К счастью, это всего в полумиле отсюда вниз по дороге. С минуты на минуту должна подойти сестра. Она вас вымоет и причешет. Это великолепная женщина. Все, что вам нужно, просите у нее. До свидания.

Доктор Шеффорд поспешно покинул комнату, и, только когда Энн, поджидавшая отца в холле, подала ему сумку и шляпу, он вспомнил, что до сих пор не знает имени своего пациента.

— Держи больного на легкой диете, Энн, милая, — сказал он. — И узнай его имя. Я забыл.

— Очень похоже на тебя, папа, — улыбнулась Энн и помахала рукой, когда маленькая старая машина тронулась с места.

Тем не менее она не пошла прямо к больному: туда направилась сестра с горячей водой и полотенцами, и Энн рассудила, что имя пациента может подождать до тех пор, пока он не будет вымыт и побрит. И она пошла на кухню.

Майра у раковины чистила картофель для ленча и одновременно читала роман, пристроенный на подоконнике.

— Майра, ну на что это похоже? — засмеялась Энн. Ее позабавила ситуация, хотя она и привыкла к маленьким хитростям сестры.

— О Энн, ты должна прочесть эту книгу! — откликнулась Майра. — Абсолютно захватывающе! Послушай только: «Извивающаяся и неуловимая, как змея, она была одета в платье из серебристой ткани, которое скорее обнажало, чем скрывало ее фигуру, а вокруг ее шеи цвета слоновой кости сверкало ожерелье из кроваво-красных рубинов, подаренное раджой в Бомбее». Разве это звучит не чудесно?

— По мне, это звучит странно, — ответила Энн. — Почему она взяла кроваво-красные рубины у раджи?

— Я дам тебе три выпуска.

— Не надо. Где ты берешь эти книги и зачем читаешь? Это же просто макулатура.

— Они совершенно захватывающие. — Майра бросилась на защиту романов. — Кроме того, должно же быть в моей жизни хоть немного ярких красок!

Энн улыбнулась:

— О Майра, какие смешные вещи ты говоришь!

— Ничуть. Все так и есть. Я влачу серое, бесцветное существование без всякой надежды на перемены. Кто мечтает о коммерческих курсах? К тому же я не в состоянии одолеть их премудрости.

— Майра, на этот раз ты должна сдать экзамен.

— А я уверена, что не смогу. Если бы ты только знала, как трудно читать собственную стенографию, ты бы посочувствовала мне.

— Но ты же обещала папе, что будешь упорно работать.

— Я так и делала, — ответила Майра. — Но мне не нравится коммерция. Лучше бы вы позволили мне стать продавщицей или пойти на сцену.