Изменить размер шрифта - +
Ответно, мощно напрягалось ее естество, и неудержимые потоки слез сопровождали их мучительное совокупление.

…После третьей-четвертой чарки, когда мужики оттаяли от встречи, разговор потек резвее и вернулся в деловое русло. Мышкин больше расспрашивал, гости отвечали. Ему прежде всего хотелось узнать, какое новое Господне наказание посетило мирный Федулинск.

— Опыт, — пояснил Никодимов. — Очередной опыт по управлению человеческим стадом с привлечением новейших психотропных технологий и химических средств. Проводится в соответствии с мировой глобальной программой. Конечная цель — полный контроль за жизнедеятельностью россиян, которые останутся в живых. Это не мои слова, так Хакасский уверяет.

— И опыт удался? — спросил Мышкин.

— В Федулинске — да. Сам же видел. Население превратилось в единый, слаженно функционирующий биологический организм. Однако вопрос стоит шире. Требуется перенести результаты опыта на всю территорию России. Получится, нет ли — никому пока не известно.

Кряхтя от боли, смягченной водкой, Палыч вставил словцо:

— Я не такой умный, как вы, Степан Степанович, но все, что вы говорите, — это ерунда.

— Почему?

— Потому, что вы в народ не ходите, а я среди народа живу. Половина только прикидывается, что чокнутые, на самом деле давно очухались.

— Ишь ты!

— Я правду говорю. Дурь-то — она не всесильная. На нее противоядие имеется.

— Какое же?

— Ну вроде как рассол против похмелья. Травки всякие, заклятия. Сами же объясняли, не помните разве?

— Пей лучше, умник… Нет, Харитон, это очень серьезно. Взялись ребята крепко. Большой капитал под ними.

— Кто сейчас в городе верховодит?

— В натуре — Саня Хакасский. Но это так, пустое место, интеллектуальный сопляк. Есть и покруче. К примеру, Гога Рашидов. Практик. Навроде бетономешалки. Ты его, может, знал по прежним годам. Он из Орехова, из банды Китайчика. Гриша Бобок его звали. Помнишь?

— Нет, не помню.

— Стрижет наголо, но тоже мелочевка. Головка у них то ли в Москве, то ли за бугром. Кто — понятия не имею. К Сане подход есть, подкармливаю его, с руки поил, но выведать не удалось.

— Жаль.

Мышкин произнес это слово каким-то неожиданно ядовитым тоном, и Розе Васильевне издалека вдруг почудилось, что он совершенно не верит этому самому Колдуну, хотя встретились они по-братски. Чудно!

Колдун выпил водки, нанизал на вилку соленый груздок, отправил в рот. Смачно похрустел.

— Жить, однако, можно, Харитон. Не так свободно, но можно. Примерно как при бровастом… Ежели ты, Харитоша, переворотик задумал учудить, то напрасно. Головку не достанешь, а здешнюю шушеру косить — несолидно.

Мышкин насупился, сверкнул бельмом.

— Они Тарасовну убили, а я за нее перед Богом ответчик.

— Молодец, Сапожок! — загорелся Палыч. — Я такой же. Нипочем не прощу, коли обидят. Характер паскудный.

— Питона помнишь, Степан? — спросил Мышкин.

— Что значит — помнишь? Брат мой нареченный. Богатырь. Который год зовет в гости, порыбачить, кабана промыслить. Разве с ним случилось чего?

— Я к нему посылал мальчонку в науку, Егорку Жемчужникова, сынка Тарасовны. Скоро вернется. На него у меня большая надежда.

Колдун заподозрил неладное:

— Ты о чем, Харитон? Какой мальчонка? Ты, часом, не болен?

Мышкин хитро сощурился:

— Э-э, товарищи милые, мальчонка вырос удалой, необыкновенный. Я и прежде догадывался, Федор подтвердил. У него во лбу звезда горит. Спаситель натуральный. Вот он нам тут и поможет.

Хомяков добавил всем водки, глубокомысленно изрек:

— А что? Очень может быть.

Быстрый переход