– Уйди, – уже не шипела, а рычала Катя.

Тот факт, что мы находимся как раз в моей постели, ее не смущал. Я рассвирепел:

– С удовольствием! – я подскочил и принялся рыскать в одеяле в поисках сброшенного в порыве страсти нижнего белья. – Ноги моей здесь больше не будет, руки моей…

Я отчаялся отыскать любимые трусы и двинулся к шкафу. И тут мой взгляд упал на Катерину. В лунном свете (впоследствии я сообразил, что это был фонарь над стоянкой) она была смертельно бледна. Я вмиг вспомнил о неустойчивой психике беременных и сбавил тон:

– Спокойно, все будет хорошо,- я даже присел и приобнял окаменевшее тело, – ты только не волнуйся. Не хватало нам выкидыша!

Я прикусил язык. Заговор молчания был разрушен. Я продемонстрировал, что знаю Главную Тайну. Теперь мне либо дадут по физиономии, либо зальют слезами по пояс. Еще неизвестно, что хуже.

Но произошло совсем третье – Катя перестала изображать самку Сфинкса и вытаращилась на меня.

Нельзя заставлять женщину думать после того, как вы занимались с ней любовью. Это жестоко! Это физиологическое кощунство. По большому счету и шевелиться-то в этот момент не очень хочется, а уж разговаривать… Мне всегда казалось, что эротические сцены, которые заканчиваются тем, что женщина с придыханием говорит: «Дорогой, ты был бесподобен!» – это полная ерунда. Когда дорогой действительно бесподобен, сил остается ровно на то, чтобы заснуть.

И вот меня выдергивают из этого блаженного состояния, пристают с какими-то дурацкими вопросами.

К жизни меня вернуло слово «врач», как будто красная лампочка в мозгу вспыхнула. Но все равно потребовалось время, чтобы вспомнить, что именно это лампочка означает. Ага, мы опять не предохранялись… То есть Сергей намекает на то, что я могла заразиться? Не успела я выяснить, в чем дело, как он обвинил меня в том, что подцепил эту заразу от меня.

Нет, все-таки мужики идиоты. После такого секса я прощу ему все, что угодно. Но зачем же переваливать проблему с больной головы на здоровую! И вот тут я разозлилась.

Какого черта он вообще сюда приехал! Или ждал подходящего момента, чтобы сделать меня крайней и уехать с видом победителя?

– Вали отсюда! – завизжала я, и Сергея ветром сдуло с кровати.

Для человека, который только что обвинил меня в измене, вид у него был неправильный. Несчастный какой-то, обиженный… Смотрит на меня жалобно… Говорит что-то ласковое… Я попыталась прислушаться.

– Не волнуйся. Не хватало нам выкидыша.

– Выкидыши бывают только в мексиканских сериалах! – огрызнулась я. – Постой! Подожди. Какой выкидыш? У кого выкидыш?

– Ну не у меня же!

– А у кого?

Зрелище мы, наверное, представляли собой презабавное. Оба злющие, встрепанные и пялимся друг на друга, как при игре в гляделки.

Сергей не выдержал первым.

– Катя, спокойно. Давай назовем вещи своими именами.

– Давай.

Он набрал полную грудь воздуха и выпалил:

– Я все знаю. Я еще в Москве догадался.

Меня прошиб холодный пот. О чем догадался? О моем интернет-романе?

– Катя, скажи мне только одно: это мой ребенок?

– Ребенок? – я наконец-то начала хоть что-то соображать.- А с чего ты взял, что у меня будет ребенок?

– Ну, тебя тошнило…

– Я отравилась.

– Ты все время спала.

– Так я же отравилась.

– Ты была нервная.

– Сергей, постой. Это все чушь. Я не беременная. Теперь пришла его очередь изображать из себя немого, а потом буйнопомешанного.

– Так что же ты мне голову дуришь!

– Я дурю? Откуда я знала? Я уже навоображала себе неизвестно что, я думала, ты дрянью какой-то заразился.