Сейчас спецназ выходил на хоту для того, чтобы реализовать информацию, полученную от агента и проверенную по другим, независимым источникам — в общем, информации можно было доверять. Агент был не ХАДовский, свой, прикормленный особистами — информации от него доверять было проще, чем информации, полученной от афганских друзей. Конечно, доверять в Афганистане любой информации можно было лишь относительно, для любого афганца, даже коммуниста «дух» — прежде всего соотечественник и соплеменник. Уже не раз спецназ пытались заманить в ловушку, подбрасывая дезинформацию о прохождении того или иного каравана, рассчитывая выманить спецназ в поле и устроить на него засаду. Но здесь донесшим на караван владели старые как мир чувства — жадность и зависть. На караван донес шурави один из джелалабадских дуканщиков — потому что караван был большим и смешанным, вместе с оружием везли и гражданские товары, в пропорции примерно пятьдесят на пятьдесят. А заказал эти товары в Пакистане — и уже оплатил их — старый конкурент и кровный враг того дуканщика — вот тот и решил устроить своему врагу «маленький праздник» лишив его товара.

Вместе с караваном, исполняя роль его охраны шел и отряд боевиков, подготовленный в пакистанских лагерях, курируемых ИСИ — пакистанской военной разведкой и ЦРУ США. Возглавлять отряд должен был Барьялай — старый бандитский вожак, попортивший немало крови советским и афганцам, хитрый как лис. Это был смешанный отряд из афганских беженцев и арабских наемников, появившихся здесь через «организацию содействия». Они долго учились, они научились ненавидеть шурави, они научились убивать шурави — а теперь они должны были продемонстрировать свое умение на практике. А заодно, при переходе они решили подзаработать деньги, взяв на сопровождение довольно крупный — больше пятидесяти ишаков — караван.

На караван уходила стандартная группа — шестнадцать человек, два раза по восемь. Боевиков ожидалось в три, а то и в четыре раза больше — но это мало кого волновало, спецназ порой воевал и при раскладе «один против десятерых». Первую подгруппу вел лейтенант Николай Скворцов, вторую — прапорщик Игорь Шило, его вечный замок. Визуально они отличались весьма сильно. Интеллигентный, среднего роста — при том запросто выполняющий норматив мастера спорта на стрельбище — лейтенант из хорошей московской семьи и его «замок» — щирый хохол, известный «залетчик» и матершинник, при том на выходе тянущий на себе ПКМ, самостоятельно перешитый под свою спину рюкзак десантника с восемью сотнями патронов в лентах и внасыпку в нем и пистолет АПБ с несколькими обоймами. При этом он ухитрялся идти быстро, бесшумно и даже не потеть при этом. Прапор Игорь Шило страдал от двух вещей — своего несдержанного характера вкупе с несдержанным языком и своей фамилии, которую в бригаде моментально превратили в боевую кличку — Шило. Шило — так на армейском жаргоне назывался спирт, который можно было раздобыть в медсанбате или у вертолетчиков, которые там им что-то должны были протирать. Протирали конечно же не спиртом — это надо было быть мазохистом чтобы тратить спирт на протирание — а выдаваемый спирт принимали вовнутрь. Фляжку со спиртом проще было спрятать — она занимала немного места, не то, что бутылка водки, которая на шестьдесят процентов обычная вода.