– Это тоже ответ. Кредит большой. Проценты большие. Срок маленький. А кредитор человек очень серьезный. Так?

Анвельт промолчал.

Роза Марковна неодобрительно покачала головой.

– Умиляет ваша уверенность, что нет такого куска, откусив который вы не смогли бы проглотить. Есть такой кусок, Анвельт. Сейчас он у вас в горле. Почему вы со мной не посоветовались?

– А что вы могли посоветовать? «Не лезьте в это дело, Стас Анвельт?»

– Да. Такой совет я бы вам и дала. И если бы вы ему последовали, вам не пришлось бы сейчас думать, как выскочить из этого дела. И при этом остаться живым.

Анвельт раздавил в пепельнице сигару, хмуро спросил:

– И что, по‑вашему, мне теперь делать?

– Не знаю. Знаю, чего делать не нужно.

– Чего?

– Того, о чем вы думаете по ночам.

– Да откуда вам знать, о чем я думаю по ночам?! – взъярился он.

– Кредит вы взяли черным налом?

– И что? Все так делают!

– Об этом вы и думаете: как замочить кредитора. В чем дело? – перебила себя Роза Марковна, заметив гримасу, перекосившую лицо Анвельта. – Я сказала что‑то не то?

– Вы очень грубо выражаетесь, – ответил он. – «Замочить». Так говорят бандиты.

– Я стараюсь говорить на понятном вам языке.

– Я бизнесмен, бляха‑муха!

– Это я и имела в виду. Не понимаю вашего недовольства. «Замочить». Вполне приличный эвфемизм. Мне следовало сказать «убить»?

– Убрать, – буркнул Анвельт.

– Да, это не столь брутально. Ладно, убрать. Так вот, воздержитесь. На это есть две причины. И обе очень серьезные. Ситуация может сложиться для вас благоприятно. В Эстонии скоро может возникнуть ажиотажный спрос на жилье в России. Это поможет вам выкрутиться. Навара не получите, но концы с концами сведете.

– Спрос? – переспросил он. – С каких хренов ему возникнуть?

– Трудно иметь с вами дело, – вздохнула Роза Марковна. – Напрягитесь. Вы же умеете думать, когда захотите. Какое событие произошло в последние дни? О чем все говорят?

– Я понял, – сказал Анвельт. – Да, понял. Альфонса Ребане объявили национальным героем Эстонии. Это?

– Да. Поэтому вы поедете к его внуку и будете разговаривать с ним очень почтительно. Не думаю, что этот разговор будет для вас приятным. Насколько я понимаю, Томас намерен выставить вам счет за ту историю с компьютерами. И вам придется его оплатить.

– И не подумаю! – рявкнул Анвельт.

Роза Марковна пожала плечами:

– Мое дело дать совет. Как вы им воспользуетесь – ваше дело.

– Вы сказали: две причины, – напомнил он. – Какая вторая?

– Вы сами ее прекрасно знаете, – сухо ответила Роза Марковна. – Только не признаетесь в этом самому себе. И тут я вам ничем помочь не могу. А теперь давайте закончим подбивать бабки. Вызывайте менеджера по продажам.

Для того чтобы слово, обозначающее неприличное действие, было приличным, оно должно быть неточным. «Трахаться» приличней, чем «совокупляться». А «заниматься любовью» приличней, чем «трахаться». Слово, выражающее грубое действие, тоже должно быть неточным, чтобы не быть грубым. Оно должно не описывать действие, а лишь слегка на него намекать. И чем намек легче и отдаленней, тем безобидней слово.

Для президента компании «Foodline‑Balt» Стаса Анвельта слово «замочить» звучало гораздо более грубо, чем слово «убить».