– Забашляем конкретно, – подтвердил Муха.

– Дело не в этом. Для такого лечения нужно согласие пациента.

– Доктор, нет проблем, – заявил Муха. – Сейчас будет.

Он попытался растолкать Томаса. Когда это не удалось, усадил его на диване и вылил на голову полбутылки французской минеральной воды «Перье». Томас открыл глаза и удивленно спросил:

– Дождь? – Потом ощупал голову. – По‑моему, шишка. Большая. Немножко болит. Что это было?

– А сам не помнишь?

– Помню. «Но пассаран». Я хотел объяснить, что в гражданской войне тридцать седьмого года в Испании этот лозунг не сработал. Но почему‑то она меня не дослушала.

– Это доктор Гамберг, – представил я гостя. – Сейчас он будет тебя лечить.

– Это хорошо, – сказал Томас. – Здравствуйте, доктор. Только немного. Сто граммчиков. Больше сразу не стоит. Потом можно еще. Но сразу нельзя.

– Фитиль, твою мать! – гаркнул Муха. – Он будет тебя лечить по‑настоящему!

– Это как?

– Я поставлю вам капельницу, сделаю укол димедрола, – объяснил Док. – Вы хорошо поспите. Примерно сутки. А потом сделаем инъекцию биностина. И на некоторое время вы будете избавлены от всех проблем.

– На какое время?

– Можно на пять лет. Можно на год. Год – минимальный срок. Биностин – это современный аналог антабуса. Очень хорошее средство. Экологически чистое и не дает побочных эффектов.

– Вы хотите меня зашить? – удивился Томас. – Зачем? Зашивают алкашей. А я не алкаш.

– А кто? – спросил Муха.

– Я? Я художник. Просто у меня творческий кризис. У всех художников бывает творческий кризис. Если художника продержать две недели на минеральной воде «Нарзан», у него обязательно будет творческий кризис.

– Сказал бы я, какой ты художник, да в присутствии дамы...

– Я могу выйти, – предложила Рита.

– Фитиль, кончай кочевряжиться! – перешел Муха на проникновенный, доверительный тон. – Ты со своей пьянкой сам все время влетаешь и нас втягиваешь. На шоссе нас только чудом не перестреляли из‑за твоей водки. В избе прихватили – тоже из‑за тебя. А наследство твоего деда? Ты же просрал целое состояние! И все из‑за пьянки!

– Ничего я не просрал, – возразил Томас, проявив совершенно неожиданную трезвость понимания ситуации. – Ты, Муха, как ребенок. Никто и не дал бы мне этих бабок. Да еще и шею могли свернуть. Даже странно, что ты этого не понимаешь.

– Ты потерял бумаги, за которые отдал пятьдесят штук! Пятьдесят тысяч долларов, Фитиль! Вникни! Ты мог бы на них десять лет жить и в ус не дуть!

– Нет. Если десять лет, то дуть. А не дуть – только пять лет.

– Ладно, пять. Мало? Взял и выбросил пять лет безбедной жизни! Из‑за чего? Из‑за пьянки!

– Ты плохо обо мне думаешь, Муха. Да, плохо. Я от тебя этого не ожидал. И вообще ты грубо со мной обращаешься. Охрана не должна так обращаться с охраняемым лицом. Я еще в машине хотел все рассказать, а ты сказал мне «заткнись».

– Что ты, черт бы тебя, хотел рассказать? Давай, рассказывай!

Томас болезненно поморщился и пообещал:

– Расскажу. Только сначала нужно поправиться. А то немножко болит голова.

Я вопросительно взглянул на Дока. Он кивнул:

– Можно. В его состоянии это не имеет значения.

Рита подошла к бару, налила в низкий широкий стакан «Мартеля» и на подносе подала Томасу.