Пока я напрягал свои извилины в поисках ответа, Дефоссе, вытащив из кармана свой белоснежный носовой платок, начал старательно со всей своей аристократической сдержанностью тереть то самое место, где был отпечатан непонятный символ.

— Ничего не получатся, — виновато пожал плечами Лео. — Может, ты попробуешь? — и он снова протянул свою древнюю находку Реггану.

— Нет, спасибо, — Гволхмэй отошел от Дефоссе на небольшое расстояние, не сводя скептичного взгляда с посудины. — Жизнь на улице научила меня не трогать непонятные вещи голыми руками.

— Сомневаюсь, чтобы президенты хранили в непосредственной близости от себя что-то опасное. Тем более, это точно не артефакт, не игрушка Темных и точно никакое не оружие массового поражения, — Лео повертел так называемый чайник в руках и начал оттирать символ гораздо активнее, чем делал до этого.

— Друг мой, смею тебя уверить, самые опасные вещи хранятся как раз рядом с собой, чтобы в случае чего они всегда были под рукой, — усмехнулся Рег. — И внешний вид ни о чем не говорит. И вообще, поплюй на платочек, может это поможет оттереть то, что оттереть в принципе невозможно?

— Я могу предложить поплевать тебе: твой скепсис и пессимизм, приправленные ядом, должны наверняка растворить эту ржавчину, — в тон ему ответит Лео, после чего действительно плюнул на платок и принялся тереть с нездоровым энтузиазмом.

И тут случилось две вещи: я, наконец, вспомнил, что означает этот символ, и одновременно с этим раздался грохот, и комнату заволокло едким фиолетовым туманом.

— Что, мать твою, ты наделал? — сквозь кашель процедил Регган. В комнате не было ничего видно, я различал только мутные очертания предметов и двигающиеся силуэты. Включилась сигнализация пожарной тревоги, и спустя пару секунд начали работать оросители, находящиеся под потолком. Через некоторое время дым в комнате под действием неплохо откалиброванной системы пожаротушения, вызвавшей дождь, результатом которого стало небольшое болото на полу, развеялся, а мы смогли дышать, не захлебываясь собственным кашлем. Первым отреагировал Регган, еле заметным движением, доставший пистолет из потайного кармана и направивший его мне за спину, с абсолютно невозмутимым выражением лица. Я очень медленно и аккуратно развернулся, чтобы посмотреть, что вызвало такую нездоровую реакцию.

Обернувшись, я увидел застывшего в немой позе Дефоссе, который все еще цеплялся за сосуд обеими руками и вопросительно смотрел на стоящего прямо перед ним маленького человека в деловом костюме. Возраст этого индивида навскидку было трудно определить, где-то между тридцатью и сорока. Черные, коротко подстриженные волосы, раскосые неестественно синие глаза. Цепкий оценивающий взгляд, направленный почему-то в мою сторону, приносил не слишком приятные ощущения.

— Регган, — прошептал я, — убери, пожалуйста, оружие, чтобы не нервировать нашего гостя.

Я не смотрел на Гволхмэя и не слышал никаких звуков у себя за спиной, но по ухмылке человека, я понял, что Рег выполнил мою просьбу без лишних возражений. Что-то мне в этом синеглазом товарище не нравилось. Даже не то, что он возник из ниоткуда, и даже не этот неестественный цвет глаз — ну не бывает вот такого яркого цвета радужки, в нем было что-то такое, что невозможно описать словами, неправильное что ли.

Лео выглядел обескуражено, а его взгляд настолько отражал полнейшее непонимание происходящего, что мне искренне стало его жалко, но ненадолго. Желание придушить этого своего слишком далекого кровного родственничка быстро возобладало над всеми остальными чувствами, которые я когда-либо испытывал к Лео. Наступившую тишину с нашей стороны никто не собирался нарушать.

— Кхм, — прокашлялся человек, — имею честь представиться.