— Мой отец был не из тех, кто надолго остается вдовцом. Он почти тотчас же женился те моей матери, и мы все росли вместе.

— А он женат?

— Был — но его жена погибла в автомобильной катастрофе два года назад. Она ехала встречать его в аэропорту. Был гололед.

— О, какой ужас, — сказала я.

— Кошмар. Тем более, что она была беременна. Он ее просто боготворил. Мы все ее боготворили. Мы не думали, что кто-нибудь может быть достоин Туза, но она была именно такой.

Пендл никогда ни о ком не говорил с таким чувством.

— И что с ним сталось после этого?

— Он работал для «Панорамы» в Лондоне, пока не получил место в Нью-Йорке на американском телевидении. Теперь колесит по всему свету. Он не был дома с тех пор, как умерла Элизабет, но мама говорила, что он, возможно, приедет на этот уик-энд.

Разговор иссяк. Я урывками дремала и думала, что будет, если я позволю себе опустить голову Пендлу на плечо, но не решилась. Пока на небе осторожно зажигались первые звезды, я размышляла о братьях Пендла — о Джеке, который всем нравится, и о Тузе, которого никто не достоин.

Изящная белая луна выскользнула среди звезд. Мы ехали по булыжной мостовой. Когда мы остановились, чтобы заправиться, в дверь ворвался порыв ледяного ветра.

— Уже недалеко, — сказал Пендл. — Минут через двадцать приедем.

Холмы уже переросли в горы, и я вздрогнула, подумав вдруг, а что я, собственно, знаю об этом молчаливом, замкнутом человеке. Я слегка подушилась, чтобы вернуть себе уверенность. Вокруг дороги что-то засеребрилось.

— Это Грасмер, — объяснил он. Через несколько минут он свернул на боковую дорогу.

Фары освещали густой подлесок, по обе стороны дороги свешивалась ежевика.

— Вот и приехали, — сказал он, нажимая на клаксон.

Я могла только разглядеть, что дом большой и весь увит плющом. Когда мы открыли дверцы машины, к нам подскочили, виляя хвостами и приветственно лая, черный Лабрадор и толстый английский сеттер. Открылась дверь, и нас залил свет. Я совсем разнервничалась, когда увидела стоявшую в дверях толстую женщину в фартуке. Улыбаясь, я пошла вперед.

— Здравствуйте, мистер Пендл, — выдохнула она. Нет, это явно не мать Пендла.

— Здравствуйте, миссис Брэддок, — ответил Пендл.

— Как я рада, что вы снова дома. Входите, здесь тепло.

Миссис Малхолланд, должно быть, очень хладнокровная женщина, подумала я, раз она не кидается сыну навстречу. Я-то знала, как ведет себя моя мама, когда я приезжаю домой. Вслед за миссис Брэддок я прошла в огромный холл, оклеенный поблекшими розовыми обоями.

— Я только помогу мистеру Пендлу с чемоданами, — сказала она.

Через минуту Пендл присоединился ко мне. Он выглядел сердитым — на щеке у него дергался мускул.

— Боюсь, никого нет дома. Они поехали на вечеринку в Эмблсайд. Так что нам лучше пообедать сейчас. Я покажу тебе твою комнату. Думаю, ты захочешь умыться.

Я так испереживалась по поводу встречи с его матерью, что теперь наступила страшная разрядка. Я шла вслед за ним по лестнице, потом по темному, изогнутому коридору к своей комнате.

— Мне очень жаль. Здесь ужасно холодно, — сказал он, задергивая занавески и включая батареи. Если бы только он обнял меня там и тогда, все могло бы кончиться иначе.

— Все очень мило, — сказала я. — Я немножко приведу себя в порядок и сразу спущусь.

При ближайшем рассмотрении я обнаружила, что все вовсе не так уж мило. Ящики никто не протирал, была только одна сломанная вешалка, и даже я, никогда не замечающая пыли, не смогла закрыть глаза на толстый слой грязи на столе.