Контакт.

Чавез повернулся к капитану, указал в ту сторону, откуда доносились звуки, и постучал пальцем себе по уху. Рамирес понял и дал знак сержанту продолжать движение.

А вы не слишком умны, парни, мысленно произнёс Чавез, обращаясь к тем, кого он выслеживал. Глупо разговаривать так громко, что речь слышится на расстоянии двухсот метров. Вы облегчаете мою работу. Правда, на это я не обижаюсь. Одно пребывание в джунглях уже было достаточно трудным.

А теперь следы.

Чавез наклонился и начал искать отпечатки ног. Да, вот и они, направляются в ту сторону и возвращаются обратно. Он широко перешагнул узкую тропинку Здесь Чавез остановился. Теперь Рамирес и он образовали связку, находясь достаточно далеко друг от друга, чтобы не оказаться поражёнными одной очередью, но в то же время обеспечивая взаимную поддержку. Капитан Рамирес был опытным офицером, в течение последних восемнадцати месяцев он командовал ротой лёгких пехотинцев, но даже ему мастерство Чавеза в скрытном передвижении по джунглям внушало огромное уважение. Наступал решающий момент, как он сказал солдатам несколько минут назад, и на долю Рамиреса выпала самая большая ответственность. Капитан командовал отделением. Это означало, что он был обязан обеспечить успех операции. Но в равной степени Рамирес отвечал за жизнь своих подчинённых.

Вместе с ним здесь высадились десять человек, и от него ждали, что все десять вернутся обратно. Более того, будучи единственным офицером в этой группе, он должен был по крайней мере ни в чём не уступать любому из своих солдат, а желательно превосходить их. И хотя это было нереальным, подтверждения тому ждали все, в том числе и сам капитан Рамирес, который был достаточно опытен, чтобы понимать невозможность подобных требований. Однако, глядя на Чавеза, двигающегося в десяти метрах перед ним, на его серо‑зелёную фигуру в приборе ночного видения, напоминающую призрак, скользящий подобно дуновению ветерка, Рамирес испытывал какое‑то чувство собственной неполноценности и безуспешно пытался избавиться от него. Через мгновение его сменило ощущение безудержного восторга Командовать таким отделением лучше, чем ротой. Десять отборных специалистов, каждый сержант – из лучших во всей армии, и все под его командованием... И тут же Рамирес понял, что его охватывает быстрая смена настроений, обычная перед началом боевых операций. Умный и достаточно молодой, чтобы все ещё набираться опыта, капитан овладел очередным уроком, о котором история много говорит, но никогда не может внушить по‑настоящему: одно дело говорить, думать и читать о таких действиях, но только реальная действительность создаёт подлинное представление о них, и заменить это учениями или тренировками невозможно. Подготовка помогает смягчить стресс боевых операций, но не в состоянии устранить его совсем. Молодого капитана удивило, что все казалось ему таким ясным и понятным. Его ощущения, его чувства были поразительно обострены, а мозг работал быстро и продуктивно.

Он сознавал приближение опасности, но был готов к этому. И снова капитан почувствовал безудержный восторг на новой волне эмоционального взлёта. Какая‑то отдалённая часть сознания следила за его действиями и оценивала его поведение, обращая внимание на то, что, как в любом контактном спорте, каждый солдат отделения нуждается в потрясении подлинного столкновения, прежде чем окончательно возьмёт себя в руки и приступит к эффективному исполнению своих обязанностей. Проблема заключалась лишь в том, что им следовало избежать этого столкновения.

Рамирес заметил, как взлетела вверх рука Чавеза, и тут же разведчик спрятался за деревом. Капитан ступил за куст и сразу увидел, почему остановился сержант.

Перед ними был аэродром.

Вдобавок в нескольких сотнях ярдов на нём стоял самолёт с выключенными двигателями, которые ярко светились в инфракрасном изображении, созданном очками ночного видения.

– Похоже, пора приступать к делу, капитан, – прошептал Чавез.