Клинок прижался к горлу Ларкина. Он почувствовал, как острый металл впился ему в кожу.

— Какого феса тут творится?

Логлас приближался к ним по окопу, сжав кулаки. — Куу? Что, фес подери, ты делаешь?

Превозмогая давление на своей шее, Ларкин закричал. На удивление, его крик оказался похож на свист.

Свист. Ещё два. Потом ещё один.

Логлас остановился и посмотрел вверх. Снаряд угодил в заднюю стену огневой секции и сдетонировал, взметнув грязь, жижу и куски облицовки на пятьдесят метров в воздух. Это был, как минимум двадцатифунтовик.

Ларкин видел его, видел сам снаряд. Матово-серый корпус, зазубренные стабилизаторы, словно в замедленной съёмке. Он увидел огромную вспышку и то, как один из стабилизаторов, рваный кусок металла размером двадцать на десять сантиметров, вращаясь в воздухе, с визгом вылетел из эпицентра, словно детская метательная игрушка.

Логлас содрогнулся от взрывной волны, а летящий стабилизатор ударил его по лицу. Время будто замедлилось, и Ларкин увидел, как Логлас сперва нахмурился, потом сморщился, а затем придал своему лицу такое выражение, которое не смог бы повторить ни один живой человек.

Сначала на месте носа Логласа разверзлась воронка, а затем лоб с куском скальпа оторвался от черепа, словно отдёрнутая занавеска.

Лицо исчезло, затянутое в дыру, пробитую осколком, а затем вращающийся стабилизатор вылетел через затылок, разбрасывая осколки черепа и кровавое месиво. Голова Логласа дёрнулась и запрокинулась, ломая шею.

— Неееет! — заорал Ларкин. А потом рёв от взрыва накрыл и оглушил его.

Кольм Корбек вышел из блиндажа на станции 295 примерно за шестьдесят секунд до того, как упал первый снаряд. Он задержался на огневой ступени, нахмурился и сложил ладони, чтобы защитить глаза от дождя.

— Шеф? — позвал Рерваль, его вокс-офицер. — Что-то не так?

Корбек почуял запах шомпольного аммиака на ветру. Батареи готовились открыть огонь. Рерваль со смесью ужаса и очарования увидел, как Корбек медленно поднял свисток и дунул.

Рерваль схватил рожок вокса и заорал. — Артобстрел!

Он успел крикнуть трижды, прежде чем раздался зловещий щелчок, возвестивший о том, что электромагнитный импульс от вражеских орудий оборвал вокс-связь.

А потом посыпались снаряды.

Они падали под дождём. Они сами напоминали дождь. Они накрыли передние огневые окопы линии Пейнфорк 55-го сектора от 251-ой до 315-ой станции и часть 56-го сектора до станции 349.

Десяток снарядов каждую секунду. Крупнокалиберные, из далёких супер-осадных батарей, и поменьше – гаубичные снаряды с позиций Шадик. За две минуты воздух наполнился туманом из грязи и расщеплённых в пыль осколков, простиравшимся на пятнадцать километров. Земля содрогалась.

Между станциями 293 и 294 Роун и Домор успели отправить своих солдат в укрытия. В третьем взводе Велн и Леклан получили осколочные ранения, Торез потерял руку, а Фамос лишился головы. Пять метров огневой траншеи и траверс в придачу просто исчезли в буре разлетевшейся вокруг земли.

Сержант Авгун Сорик проспал первые тридцать секунд атаки. Рёв и вибрация не потревожили его сон. Рядовой Вивво тряс его и орал ему в лицо.

Сорик моргнул и взглянул на бледное лицо Вивво в полумраке блиндажа на станции 292.

— Что? — кратко спросил он. Но отовсюду слышались раскаты грома и голоса, а маленький походный столик дрожал в такт канонады.

— Гак! — Сорик фыркнул и вскочил на ноги. Как он мог проспать это?

Несмотря на постоянный вой снарядов, он слышал, как от стен блиндажа отскакивают осколки. Кто-то звал врача.

Невысокий, коренастый и седой, он обладал могучим смехом и едким, как кислота, нравом.