— Макс часто работает в тесном контакте с полицией, — сказала я, — и сейчас мы подключились к расследованию внезапной кончины госпожи Реутовой. По сему поводу у меня есть несколько вопросов к вам.

Цыганков сделал скорбное лицо.

— Да, да, конечно, понимаю. Спрашивайте. Правда, ничего интересного я не сообщу, наше знакомство шапочное. Но всегда готов помочь. Итак?

Я положила руки на подлокотники кресла.

— Зачем вы вчера поздно вечером заходили к Реутовой?

Профессор изобразил удивление:

— Кто?

— Вы вчера вечером поздно заходили в гости к Надежде Владимировне, — чуть не по слогам повторила я. — У квартиры Реутовой громкий и оригинальный звонок, он издает лай. Вы, стоя на лестничной клетке, сказали: «Это Зиновий Павлович». Затем вошли и почти сразу вышли.

Профессор сцепил пальцы рук в замок.

— Простите. Начисто забыл. Сейчас пишу новую книгу, весь в ней. Да, действительно, я заглянул к Надюше, надо же, совсем из головы вылетело.

«Ага, — отметила я про себя, — у него Реутова теперь Надюша».

— Просто поговорить заскочили?

— Да, да, о ерунде поболтать, — обрадовался подсказке Зиновий Павлович.

— За пару минут наговорились? — уточнила я.

— У Надюши голова болела, — придумал очередную версию Цыганков, — она честно сказала: мигрень. Ах ты боже мой, наверное, у бедняги инсульт начинался.

— И вы ушли просто так? — укорила я профессора. — Не предложили соседке таблетку?

— Я сострадательный человек, — забеспокоился ученый, — если вы думаете, что я не помог, то это не так. Предложил Надежде Владимировне пилюли. Она их приняла.

— И потом умерла, — заявила я, — на тумбочке у кровати пустой блистер нашли.

Зиновий Павлович открыл рот.

— Нет!

— Реутова точно скончалась, — возразила я. И, усмехнувшись про себя, добавила: — А вас теперь заподозрят в содействии ее смерти.

— Меня? — перепугался хозяин. — За что?

— За лекарство, — уточнила я. — Медикаменты порой могут вместо пользы вред принести. Если при поносе слабительное примете, что получится?

Лоб профессора покрылся мелкими капельками пота. Я решила закрепить успех.

— Вчера Надежда Владимировна стояла у дверей ваших апартаментов. Я слышала ее слова: «Знаю, чем ты занимаешься». Увидев меня, Реутова сообразила: я слышала ее фразу, — поэтому принялась изображать, будто поет популярную песенку. Но я предполагаю, что она заподозрила вас, Зиновий Павлович, в неблаговидном поведении. Вы сидели в квартире тихо, не откликнулись. А когда все ушли, спустились к Реутовой и завели с ней непростой разговор, в процессе которого решили убрать ее со своего пути. Попросту сказать, убить. Почему? У меня есть предположение: возможно, вы изменяете супруге, а Реутова пыталась вас шантажировать.

— Хорошо, хорошо, хорошо, — зачастил профессор. — Евлампия, дорогая, поймите меня правильно… я честный человек… прекрасный муж…

Я терпеливо слушала сбивчивый рассказ Зиновия Петровича и в конце концов узнала, как развивались события.

…Доктору наук хорошо за шестьдесят, но он до сих пор нежно любит молодых девушек, в особенности тех, кому от восемнадцати до двадцати пяти. Уж очень эти прелестницы нравятся Цыганкову. С несовершеннолетними педагог никогда не связывается, он законопослушен.