Федор не знал, что и думать. Глядя на веселое лицо Великого Карфагенянина, он не мог понять, издевается тот или говорит всерьез. Но следующий его вопрос вновь припер к стенке Федора.

    -  А когда же ты успел… - проговорил Ганнибал, на секунду замявшись, подбирая нужное слово, - зачать этого сына. Ведь ему уже больше трех лет. Наш поход тогда еще не начался…

    И вдруг по его лицу проскользнула догадка.

    -  Как ты вообще появился в Карфагене? Мне кажется, ты что-то утаил в прошлый раз, когда рассказывал мне о спасении Магона. Ты его действительно спас или все было иначе?

    Этот вопрос был посерьезнее всех предыдущих. Для Чайки настал момент истины.

    -  Все так и было, - выдавил он из себя, стараясь смотреть в глаза Ганнибалу, - почти. Я действительно спас ему жизнь у скифов в Крыму, но… потом я не сразу оказался в Карфагене. Наш корабль попал в шторм и утонул неподалеку от этих самых бегов. Я один выжил, оказался в Таренте и сошел за деревенского парня. В общем, попал на службу в морскую пехоту римлян. Выхода у меня не было. А потом судьба привела меня в дом сенатора, где я увидел Юлию и влюбился в нее.

    Федор умолк на мгновение, но нашел в себе силы продолжать. Ганнибал слушал не перебивая.

    -  Затем у нас была ночь любви прямо в доме сенатора. Наутро нас застали вместе. Я убил нескольких римлян и в тот же день, переодевшись, бежал в Карфаген. А Юлия… осталась. Лишь позже, когда мы уже вторглись в Италию, я узнал, что у нее есть ребенок.

    -  Теперь ясно, за что ты так ненавидишь Марцелла, - кивнул удовлетворенный Ганнибал, - Марцелл знает, что это твой сын?

    Федор кивнул.

    -  И все равно предпочитает молчать, боясь молвы. Это ему не выгодно, - проговорил пуниец, уже рассуждая вслух, - ну что же. Сама судьба благоволит к тебе, Чайка. Если ты боялся, что я заберу Юлию в заложницы, то можешь забыть об этом. Даже если бы я приставил кли