Джарданов прожевал, запил осетрину тоником.

– В том‑то и дело, Геннадий Матвеевич, что ни на кого. Дружком Козлова оказался сыщик. На той видеокассете, с которой Нелька для него монтаж делала, они вместе в Москве снялись. Пьяные, с Ельциным в обнимку.

– С ке‑ем?! – выпучил глаза Дворцов.

– Да нет, с чучелом. В парке.

– Ты меня не понял, Август? – вперил в майора ледяной взгляд Дворцов. – Я спросил: кто за ним стоит? Ты что, вчера милицейскую школу окончил? До сих пор не можешь понять, что по собственной инициативе только марки собирают? Да и то не безвозмездно. Головой подумай, а не жопой; ты сам «ни на кого» работать станешь? Он что сюда, на море отдыхать приехал?.. Такому отпуску – жизнь цена, о деньгах я вообще не говорю. Вся эта крыша с частным бюро – лапша на уши! Легенда для таких дураков, как ты! Мать Козлова его нанять не могла – ей сына похоронить было не на что. А больше некому. Любому барану ясно, что его внедряют, а ты до сих пор не можешь выяснить кто!

Джарданов неожиданно встал.

– Мне тридцать шесть лет, – заговорил сквозь зубы, – из них пятнадцать…

– Да пошел ты к чертовой матери! – рассвирепел Дворцов. – Я тебя породил, я тебя и убью! Понял?.. Любишь небось осетрину коньяком запивать? Привык? Так не сжирай все сразу, растяни удовольствие еще на тридцать шесть!.. Сядь!..

Джарданов послушно сел, опустил голову. Генерал понял, что погорячился – разбрасываться такими кадрами не время, да и опасаться Джарданова стоило: переметнется – много дел натворит. Он наполнил рюмки.

– О том, что Гридин прокурора на ковер вызывает, знаешь? По поводу Козлова?

Опер кивнул.

– Так вот. Если московская кодла, которая сюда щупальца тянет, сработает оперативнее и поломает нашу версию – полетят все. Все, начиная с губернатора и кончая регулировщиком на углу Пороховницкой и Лесного бульвара. Где этот Столетник сейчас?

– Потеряли. Затаился. А может, и уехал.

– Так вот. Найдите и уберите, И чем скорее, тем лучше.

Телефонный звонок прервал разговор.

– Да!..

«Не нужно его убирать, Геннадий, – послышался невозмутимый голос Хализева. – Если выяснится, что он работает за доллары, а не на ФСБ или МУР, возьмите его живьем. А пока не нашли – спрячь Грошевскую. Все понял?..»

Дворцов почувствовал, как засосало под ложечкой, с трудом удержался, чтобы не шваркнуть телефонной трубкой по стене от досады на самого себя. Страстишка вице к шпионской технике была ему хорошо известна, но самому на эту удочку до сего дня попадаться не приходилось.

– Понял, – положил он трубку на место.

Он прокрутил в памяти беседу с майором, желая убедиться, что не сболтнул ничего лишнего, хотя прекрасно знал, что слово – не воробей. И без того поганое настроение испортилось и вовсе. Он выпил коньяк. Перехватив взгляд Джарданова, покрутил пальцем по задрапированной сукном комнате и показал на ухо. Опер понял, кивнул.

– Не надо его убирать, – отвел взгляд Дворцов. – Найдите. Он каратист, ты сказал? Подбрось ему Кобру. Не исключено, станет отираться возле «Таверны», а уж возле Грошевской – точно. После «неудачного задержания», как ты деликатно выразился, он ее не выпустит. Поэтому ее отвези на базу или к Доктору…

Хализев подъезжал к зданию администрации. Сидя на заднем сиденье «мерседеса», пальцем придерживал вставленный в ухо наушник и безучастно смотрел в окно.

ГОЛОС ДВОРЦОВА. В квартире у нее оставь пару человек. Да предупреди их, что он не пальцем сделан.