Любезность сменилась цинизмом, как только речь зашла цене:

– Сто долларов, господин хороший.

– О, сущий пустяк! – небрежно протянул Евгений купюру, зажатую между указательным и средним пальцами.

– Ваша карточка, – взял швейцар из стопки красный четырехугольник с золотым тиснением «Таверна». – Обслуживание до двадцати одного часа. Захотите остаться до закрытия – доплатите пятьдесят долларов, вам заменят карточку на синюю.

– Благодарю, – улыбнулся Евгений, – я в курсе.

– Раньше я вас здесь не видел.

«Значит, всех остальных он знает? Все остальные – члены клуба и платят разовый взнос? Сколько же, интересно? Тысячи три в месяц?.. Подгоняй тюремный вагон с решетками и сажай всех без разбора – не ошибешься!»

Он сдал в гардероб сумку и куртку. Ресторан был оформлен без особого вкуса, но с шиком: ковры на полах и стенах, дорогая мебель темного дерева, строгие черные костюмы на подтянутых, бесшумно и быстро передвигающихся официантах.

Дверь слева вела в бар. Посетители предпочитали начинать оттуда.

– Вы член клуба? – осведомился похожий на Гитлера бармен, когда Евгений занял место за стойкой.

– Временный, – показал карточку Евгений.

– Что пьем?

– То же, что постоянные.

Бармен понятливо кивнул, снял с плиты турку, подал ему кофе в керамической чашке и занялся коктейлем.

С места, которое выбрал Евгений, виден был весь бар и часть вестибюля вместе со входной дверью. Некоторые посетители направлялись сразу на второй этаж. У подножия лестницы стояли два охранника. Длинноногие девушки в модных платьях прохаживались по бару, изредка подсаживаясь к приглянувшимся посетителям.

Расправившись в течение часа со всем, что полагалось по «карточной системе», Евгений поднялся по устланной ковровой дорожкой лестнице на второй этаж.

За карточным столом сидели крупье и несколько игроков. Более азартные обступили рулетку. Евгений искушать судьбу не стал, тем более что искушать ее было не на что. Покрутившись полчаса у автоматов и понаблюдав за игроками, спустился в ресторан.

Он и сам себе казался белой вороной, а уж со стороны наверняка выглядел таковой. Метрдотель усадил его за пустой стол, сервированный на двоих, но есть совершенно расхотелось. Евгений смотрел на лица, ни одно из которых даже отдаленно не напоминало те, что были на фотографиях Павла – Кравцова, и думал, что на сто долларов можно было пять суток жить в «Парусе» и питаться яичницей.

– О чем грустит молодой человек? – неожиданно выросла перед ним декольтированная фигура с сигаретой в длинном мундштуке. – Вы позволите?

Не дожидаясь разрешения, девица села за стол. Евгений поднял на нее глаза: лет двадцать восемь – тридцать, немигающий взгляд кобры, вульгарно накрашенные губы.

«Тебя мне только не хватало!» – с трудом удержался он, чтобы не произнести этого вслух. Настроение испортилось окончательно, подмывало встать и уйти.

– Мы с вами виделись где‑то раньше? – начались знакомые «приколы».

– Мы вместе отдыхали на Канарских островах, – напомнил Евгений.

Она вдруг захохотала громко и развязно; в небольшом зале наступила мгновенная тишина, и все посмотрели в их сторону.

– Приветик! – сделала девица ручкой какому‑то толстяку, сидевшему за столиком с дамой. Он отвернулся и покраснел.

Официант принес Евгению ужин.

– Шампанского, гарсон! – с прононсом потребовала соседка по столу и, поманив официанта пальцем, звучно прошептала: – Мы будем пить за Канарские острова!

– По‑моему, тебе хватит, – строго посмотрел на нее официант.