– Разве вы не знаете? – заговорила она растерянно. – Паша здесь больше не живет.

– Вот как? А где же мне его найти?

– То есть… я хотела сказать… он вообще больше… Пашу‑то схоронили.

Улыбка медленно сползла с лица Евгения. Некоторое время он смотрел на вахтершу молча, потом прикрыл глаза, что должно было означать полуобморочное состояние.

– Я думала, все уж знают – газеты об этом писали.

Он глубоко вздохнул, приложил к груди ладонь.

– Как же так? – прошептал. – Он же молодой был, спортсмен?

– Что ж, спортсменов не убивают? – развела вахтерша руками.

– Что вы сказали?.. Убивают?.. Его что же, убили?!

Она кивнула.

– Когда это случилось?

– Да уж неделю тому. Хоронили аккурат пятого, я из отпуска вернулась, за свой счет брала – внучку поглядеть. Да вам, никак, дурно? Зайдите ко мне, я корвалольчику накапаю.

«Сработало», – с облегчением подумал Евгений и, пробормотав слова благодарности, засеменил «на ватных ногах» за сердобольной привратницей.

В будке было душно – работал обогреватель. Дверь в задней стенке вела в подсобку со швабрами, тряпками, ведрами в углу у раковины, чайником на плитке и обшарпанным навесным шкафчиком, где хранился корвалол. Евгений опустился на мягкое автобусное сиденье на табуретках под стендом с ключами; пока вахтерша отсчитывала капли, успел просмотреть график дежурства. В ночь со второго на третье дежурил некто Битник Е. А.

– Выпей‑ка, – подала женщина стакан с налетом чая на стенках.

– Мы с Павлом виделись недавно в Москве, – сказал Евгений с неподдельной грустью, выпив лекарство. – Он ко мне по пути из Парижа заглядывал.

– Ездил, ездил, – согласно закивала она, – мне фонарик оттуда привез на ключи. Я его внучке подарила. Кабы знать, что такое, – на память бы оставила.

Евгений помолчал.

– Простите, вас как звать?

– Евдокия Григорьевна.

– Кому же Павел дорогу перешел, Евдокия Григорьевна?

– Э!.. Кто же теперь узнает. Ребята говорили, нелады у него с начальством. А у кого их нет? За это убивать – народу не останется. Да я‑то не знаю ничего – так, с чужих слов. К дочке в Псков ездила, аккурат к похоронам и вернулась. А третьего в ночь Битник дежурил, у него поспрошайте. Одни говорят, его за политику убили, другие – Нелька виноватая. Навроде хахаль у ней объявился, не поделили девку.

– Он мне о ней не рассказывал.

– Была у него тут… телевизионщица. Раньше в ихнем общежитии жила, в соседнем подъезде. Теперь навроде квартиру дали. Жаль парня, неплохой был. За что б ни убили, а все одно жаль.

Евгений покосился на стенд. Гвоздь под номером «301» пустовал.

– Как бы мне его комнату посмотреть?

– Это нельзя. Отпечатанная она. И ключа нету.

– А у кого ключ?

– Не знаю. Их тут столько понаехало в тот день!.. Сам Дворцов пожаловал.

– Так вас же не было тогда?

– А они и после приезжали. Пятого марта и девятого, кажись. Ну да, да. Аккурат после праздника. Все стучали, стучали. Я уж думала, ремонт затеяли.

– Дворцов – это кто? – уточнил Евгений.

– О! – вскинула брови вахтерша, будто он непременно должен был знать эту фамилию. – Генерал. Начальник милиции всего Приморска и области.

Последнее прозвучало как «Патриарх Московский и всея Руси».