– Не знаю, могли ли вы ее видеть в Москве. А здесь ее все знают, она ведет передачу «Приморские новости».

Евгений мгновенно вспомнил это лицо: в студии телевидения она брала интервью у Гридина. Екнуло сердце, будто в преддверии чего‑то важного, какого‑то открытия, способного расставить все по местам.

«Грошевская приходит к Павлу и уходит от него за два часа до убийства. Если верить Битнику, разговор у них с Козловым мирным вовсе не был, как она рассказала Алевтине Васильевне на поминках. Если с нее и не взяли подписку о невыезде, то уж сбрасывать со счетов не должны были никак. Даже если ее вызывали на допрос в качестве свидетельницы, а не подозреваемой, выпустить до окончания следствия в эфир в паре с губернатором, который был объектом нападок ее жениха, о чем, несомненно, все знали?.. – размышлял Евгений, безучастно глядя на оставшиеся в альбоме фотокарточки. – Уж не Гридин ли стал причиной их ссоры?..»

– … несколько оставшихся его статей, – прослушал он начало обращенной к нему фразы.

– Что?

– Вы устали, Женя? Вам не интересно?

– Что вы, очень интересно.

– Я говорю, что в этой папке – ксерокопии статей Павла. Hе всех, конечно, но… вы ведь не читали его статей?

– Не читал, нет,

– Вот я и хочу подарить вам эту папку.

– Мне?.. А как же вы?

– А у меня они есть. Эти копии мне дал один человек, Пашин сосед по общежитию. Мне они без надобности, но я не хотела, чтобы они оставались у него – Паша о нем дурно отзывался.

– Большое спасибо, – взял папку Евгений.

– А вот это – его блокнот. Кое‑что отсюда я встречала потом в его статьях – отдельные мысли, зарисовки, впечатления и размышления. Хотите почитать?

– Очень.

– Только с собой я вам его не дам.

– Я понимаю, сегодня же, сейчас прочту. Скажите, a что, следователя эта тетрадка не заинтересовала?

Козлова улыбнулась:

– А я ее не показывала, она была в шкафу на моей полке под бельем. Тем более что для следствия она никакого интереса не представляет, а мне дорога как память о сыне.

– Алевтина Васильевна, Павел говорил, что в Париже от был на Конгрессе независимых журналистов, так, кажется?

– Да, он был там.

– А кто его туда делегировал?

– Делегировал?.. Почему вы об этом спрашиваете?

– Кажется, он был не в восторге от местного отделения Союза журналистов?

– Союз никакого отношения к его поездке не имел, – категорично заявила Козлова. – Это была частная поездка. Павел два года откладывал на нее деньги, потом еще, по‑моему, одалживал у кого‑то, продал свой фотоаппарат, диктофон и даже телевизор. Его пригласил туда мой бывший ученик, школьный товарищ Павла Лева Климанкович. Шесть лет тому назад они с женой Риммой уехали в Израиль, а потом оказались в Париже. Они с Павлом переписывались, Павел даже посылал туда факсом какую‑то рукопись. Газета «Русская мысль» до этого перепечатала его скандальную статью, ее отнес в редакцию именно Лева, и это он пригласил Павла погостить у него в Аньере, а не делегировал, как вы выразились, Союз журналистов.

«Интересно, Полянский врал сознательно или просто был не в курсе? Союз приписал себе участие одного из членов в европейском конгрессе или же Павел по каким‑то соображениям не стал говорить о частном характере поездки? На то, что таким образом он набивал себе цену как журналисту, не похоже; не тот человек был Козлов, да и шила в мешке не утаить…»

– Вы погостите у меня? – с надеждой в голосе спросила Алевтина Васильевна.