Первомайский район находился в западной части города; по словам пассажиров получалось, что дорога до «Парсуны» займет не менее двадцати минут.

«В позапрошлое воскресенье… – размышлял Евгений, трясясь в хвостовом вагоне. – Значит, третьего. Сразу после убийства. Если это та самая камера, то выходит, Пашка действительно сбыл ее Ярику, чтобы расплатиться с кредиторами, – не убийца же побежал ее наутро сдавать…»

У магазина он пересел в автобус двенадцатого маршрута, тщетно попытался открыть окошко – едко пахло выхлопным газом. Миновав переулок, в котором находилась знакомая гостиница «Парус», автобус развернулся и стал удаляться от моря в направлении железнодорожного вокзала. Евгений подумал, что хорошо бы заодно купить билет домой, но все теперь зависело от Ярика, которого он не знал, но в глубине души уже ненавидел.

Несмотря на более чем прозрачные намеки, фельетонную интонацию и неоправданную игривость стиля, очерк «893» начинал Евгению нравиться.

«П. говорит, что намек в «893» Г. понял. Отлично!..» – вспомнилась ему дневниковая запись Козлова.

«Полянский вхож к Гридину?!» – почему‑то только сейчас подумал он и погрузился в чтение.

«Славная семья бандитствующих «патриотов» прославилась и в столице. С помощью пулемета она подчинила себе для начала толкучку у вокзала «Симбаси», а затем и толкучку, в которую превратилась страна. Только уже не с помощью пулеметов, а с помощью правительства, в качестве компенсации за помощь закрывшего на некоторые издержки поведения соратников и без того узкие глаза.

Искушенный в вопросах криминальной политики (благодаря демократической прессе, разумеется, которую имеет честь представлять и ваш покорный слуга. – Л.Х.), читатель знает, что в результате любви между бандитами и Властью рождается ребенок по имени мафия. Итак, одна часть мафии – агрессивная и преступная – в Японии называется «якудза»; другая – пассивная, хотя и не менее преступная – Властью (хотел поименовать ее правительством, да побоялся обидеть тех, кто правительством не является: полицию, судебных чиновников, промышленников, элиту и пр.).

Методы «якудзы» были сформированы и апробированы от самого ее основания – еще в XVIII столетии, в условиях безраздельного господства военно‑полицейского аппарата в период застоя, выразившегося в принудительной изоляции от внешнего мира (полагаю, читатель достаточно политически грамотен, чтобы не путать японский застой с отечественной стагнацией, знакомой из курса новейшей истории). К методам «якудзы» относятся: беседа, разъяснение, убеждение, сотрудничество на договорной основе с теми партнерами, которые их разделяют. К тем же, кто сотрудничеству противится, «якудза» применяет не менее прогрессивные, хотя и несколько более агрессивные методы воздействия: насилие, шантаж, угрозы, террор…

Что же касается Власти, то ее пассивность по отношению к «якудзе» является не столько методом, сколько способом существования. И условиям их с «якудзой» сосуществования…»

– Молодой человек, вы «Парсуну» спрашивали? – тронула Евгения за плечо женщина. – Вам на следующей выходить.

– Спасибо.

«Намек Г. понял», – снова вспомнил Евгений. – Какие уж тут намеки!.. Эка невидаль – власть сотрудничает с мафией. А где она не сотрудничает с ней, в Москве, что ли? Попробуй не посотрудничай – перестреляют всех в одночасье, и дело с концом. «Якудзой», «Черной кошкой», «Неуловимым Джо» быть никому не возбраняется, лишь бы на преступлении не попался. Раньше в столице банда убийц «Черная кошка» орудовала – все население в страхе держала, а теперь издательство ее именем называется – и ничего.