|
При этом гениталии во внимание не принимались; в фантазии, что его бьют по пенису, выразилась взаимосвязь, скрытая пока по причине регрессии. Активирование первичной сцены в сновидении вернуло его теперь к генитальной организации. Он открыл вагину и биологическое значение мужского и женского. Он понял теперь, что активное равнозначно мужскому, а пассивное – женскому. Его пассивная сексуальная цель должна была бы теперь превратиться в женскую, получить выражение: отец должен совершить с ним коитус, вместо: отец должен ударить его по гениталиям или по попе. Эта женская цель подверглась теперь вытеснению и должна была замениться страхом перед волком.
Здесь мы должны прервать обсуждение его сексуального развития, пока из более поздних стадий его истории не прольется новый свет на эти более ранние. Для оценки фобии волка мы также добавим, что отец и мать, оба, стали волками. Мать изображала кастрированного волка, который предлагал другим влезть на себя, отец – влезающего. Но мы слышали, как он уверял, что его страх относился только к стоящему волку, то есть к отцу. Далее, нам должно броситься в глаза, что страх, которым окончилось сновидение, имел прототип в рассказе дедушки. Ведь в нем кастрированного волка, который предлагает другим влезть на себя, охватывает страх, как только ему напоминают о факте отсутствия у него хвоста. Таким образом, похоже на то, что в процессе сновидения он идентифицировался с кастрированной матерью и теперь воспротивился этому результату. В более правильном, надо надеяться, переводе: «Если ты хочешь получить удовлетворение от отца, то должен, как мать, смириться с кастрацией; но я этого не хочу». Итак, явный протест со стороны мужественности! Впрочем, мы отдаем себе отчет в том, что сексуальное развитие пациента, которое мы здесь прослеживаем, имеет для нашего исследования серьезный изъян, ибо не протекает спокойно. Сначала на него решающее влияние оказывает совращение, а затем оно отклоняется в сторону из-за увиденной сцены коитуса, которая воздействует задним числом как повторное совращение.
V Некоторые рассуждения
Говорят, что белый медведь и кит не могут между собой воевать, так как они, ограниченные своей стихией, не могут сойтись друг с другом. Точно так же и мне невозможно дискутировать с работниками в области психологии или невротических заболеваний, не признающими гипотез психоанализа и считающими его результаты артефактами. Наряду с этим в последние годы появилась оппозиция в лице других авторов, которые, во всяком случае по их собственному мнению, стоят на почве анализа, не оспаривают его технику и результаты и лишь считают себя вправе из того же самого материала делать иные выводы и иначе его трактовать. Но теоретическое расхождение в большинстве случаев непродуктивно. Как только начинаешь отдаляться от материала, которым приходится пользоваться, возникает опасность увлечься собственными утверждениями и в конечном счете отстаивать мнения, которым противоречило бы всякое наблюдение. Поэтому мне кажется, что гораздо целесообразней бороться с отличающимися воззрениями, подвергая их испытанию на отдельных случаях и проблемах. Выше я отмечал, что, несомненно, многие сочтут невероятным, «что ребенок в столь нежном возрасте, в 1½ года, был способен воспринять такое сложное событие и с такой точностью сохранить его в своем бессознательном; во-вторых, с тем, что последующая приводящая к пониманию переработка полученных впечатлений возможна в четыре года, и, наконец, с тем, что с помощью какого-либо метода может удаться довести до сознания подробности такой сцены, пережитой и понятой при таких обстоятельствах, связным и убедительным образом». Последний вопрос – чисто фактический. Кто берет на себя труд с помощью предписанной техники проводить анализ на такой глубине, тот убеждается, что это вполне возможно; кто этого не делает и прерывает анализ в каком-нибудь более высоком слое, тот не может об этом судить. |
