И Гаррисону показалось, что, возможно, человек Бог прав.

На миг он уступил панике, страху. Он ослаб, открыл рот.., но этот миг прошел. Затем...

– Нет! – снова он отказал человеку Богу. – Нет, должен быть выход.

– КАКОЙ ВЫХОД, РИЧАРД? ЕСЛИ ТЕБЯ НЕ РАЗДАВИТ, ТО ТЫ ЗАДОХНЕШЬСЯ. ТЫ ДОЛЖЕН ПОЗВОЛИТЬ МНЕ ПОМОЧЬ ТЕБЕ. а я могу помочь, только если ты впустишь МЕНЯ.

– Нет! – Гаррисон потряс кулаками перед приближающимися стенами и снижающимся потолком. Нет, он не подчинится человеку Богу. Нет еще...

Слова человека Бога “впусти меня” навели его на мысль. Конечно, сжимающийся свинцовый куб раздавит и покалечит плоть и кровь, но сможет ли он раздавить твердый металлопластик Машины? Даже бездействующий Психомех обладает огромной силой. И кроме того, свинец – мягкий и податливый металл. Человек Бог хотел попасть внутрь Гаррисона.., но , что если Гаррисону забраться внутрь Машины?

Он нашел щель в ребристом металлическом боку Машины, – пространство, в которое он мог втиснуть свое дрожащее тело. С небольшим усилием он просунул голову и верхнюю часть туловища в это отверстие, затем подтянул ноги и неудобно скрючился. Снаружи осталась только его правая рука, но когда он почувствовал, что сжимающая свинцовая стена коснулась его пальцев, ему как то удалось втянуть и ее тоже. Затем., когда последняя искорка света погасла, он сжался и поздравил себя в темноте. И задрожал долго и судорожно.

– ЭТО НЕ СРАБОТАЕТ, РИЧАРД, – гулким, эхом, громыхал голос Шредера. – ДАЖЕ ЕСЛИ МАШИНУ НЕ РАЗДАВИТ, У ТЕБЯ СКОРО КОНЧИТСЯ ВОЗДУХ. ТАКОЙ ЛИ ДОЛЖЕН БЫТЬ КОНЕЦ? ТЕМНОТА. УДУШЬЕ, СМЕРТЬ? ТО ЛИ ЭТО. ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ?

– Я еще, не умер! – судорожно ответил Гаррисон, уже чувствуя, что легким, не хватает воздуха.

Потолок опустился, и пол поднялся. Стены давили с боков. Куб надавил своим, весом, на Психомеха. Машина застонала, и Гаррисон почувствовал, как мало он может вдохнуть.

И снова стон мучаемого металла.

Снова.

Куб давил, давил, – но бесполезно! Психомех держался.

– Воздух! – Задыхался Гаррисон. – Воздух! Нет воздуха!

Его легкие жгло огнем, они тщетно пытались что нибудь всосать из давящей темноты. Он был шахтером, которого завалило; подводником, упавшим в глубину на много морских саженей, туда, где вес моря раздавит его в лепешку; заживо похороненной жертвой Эдгара По.

– Воздуха, ради Бога! Воздуха! Телепортация... Способность передвигать предметы, даже самого себя, мгновенно с одного места на другое, без физического прохождения расстояния между точками.

– Воздуха! – сноба пронзительно закричал Гаррисон. – Во о здуха а а..!

Нет воздуха... Удушье... Кризис... Телепортация!

Он двигался!

Психомех тоже, они оба.., двигались!

Они двигались изнутри куба наружу. Хватая воздух большими глотками из холодного чрева Машины, Гаррисон упал на колени в пыль сухого русла реки. И, как раз вовремя, чтобы увидеть, как огромный куб свинца съежился, взрываясь с мягким рвущимся звуком и почти акустическим ударом. Сухие куски грязи и душ из гальки и пыли взметнулись из русла реки, а когда они упали назад, куба больше не было.

Гаррисон торжествовал. Он хрипло смеялся и потрясал кулаками. Он победил. На этот раз он победил сам. Своими силами, без посторонней помощи. Но...

На другом уровне, в другом месте ручки управления стимуляцией страха все еще были закреплены на полную мощность. И хотя он еще не понимал этого, Ричард Гаррисон просто передвинул себя из одного кризиса в другой...

* * *

Восемь сорок пять утра.

Вятт впустил Терри и провел в спальню. Он еще не видел Гаррисона и сейчас настраивал себя сделать это.