Палацци сидел на расстеленном платке, небрежно скрестив стройные ноги, спиной к зубцу древней крепостной стены, высоко над Линдосом, на отвесной стене Акрополя. Он поднёс к глазам мощный бинокль худыми, тщательно ухоженными руками, его взгляд остановился на лозе, под которой он разглядел светло-голубую футболку Гаррисона и контрастирующие с ней зелёные юбку и топ Вики.

Он улыбнулся сам себе, от нечего делать размышляя о собственной ловкости.

Его modus operandi был сама простота, отточенная за последние три сезона. Три сезона, да, потому что он обнаружил Линдос три года назад. Линдос и его могучие скалы.

Со старой стены, благодаря любезности крестоносцев-госпитальеров Святого Иоанна Иерусалимского, он мог видеть практически всё село. Ни один дом или здание, хижина или таверна не были скрыты от его пристального внимания. Сидя здесь, греясь в яркий солнечный день и вдыхая сладкий, чистый воздух Эгейского моря, он может изучать предполагаемые жертвы, имея возможность изменить решение по своему желанию, тщательно выбирая подходящий момент для удара. И иногда, только иногда, этого было достаточно, чтобы поддерживать его роскошную жизнь… ну, по крайней мере, некоторое время.

И вот как это работало:

Завтра вечером, например, Гаррисон и его леди, вероятно, выйдут прогуляться. Они будут есть, пить, разговаривать в той или иной таверне Линдоса до поздней ночи. Их движения будут вялыми, неспешными. Они были в отпуске, не в настроении спешить. Позже они могут пойти на дискотеку, сжечь немного избыточной энергии. Но чем бы они ни занялись, это не меняет ситуации. Палацци, заметившему, как они вышли из своих апартаментов, будет достаточно времени, чтобы войти, отыскать спрятанные ценности (они все это делали, прятали свои драгоценности и наличные), забрать то, что он хотел, и убраться.

И, конечно, Гаррисон не будет его единственной жертвой завтра вечером. Здесь ещё был толстый, богатый француз и его любовница, которые, как знал Палацци, заказали билеты на завтрашнее шоу в Родосе, и, наконец, был швейцарский плейбой и его подруга, которые всегда танцевали и пили всю ночь напролет.

И все они покидают гостиничные номера примерно в то же время, их передвижения отчётливо видны вору благодаря увеличительным линзам бинокля. А стоимость пребывания здесь, когда толпы туристов были, наконец, выпровожены, и Акрополь запер дверь? О-о, несколько сотен драхм, достаточно, чтобы обеспечить сварливого старика-вахтёра узо на ночь или две.

А рано на следующее утро — когда солнце едва взойдёт, и местная полиция всё ещё будет протирать заспанные глаза, пытаясь понять, что случилось — Пауло Палацци уже не будет! Одинокий пассажир в такси направится в город Родос, где он собирается изменить свой костюм, свой стиль, распродать некоторые изысканные вещи за наличные и вновь принять настоящее имя.

Под которым, четыре или пять дней спустя, он улетит обратно в Геную, и дела пойдут, как обычно. И если те ювелирные изделия, что он видел у миссис Гаррисон, сами по себе уже чего-то стоят… пройдёт довольно много времени, прежде чем ему понадобится снова заняться любой «серьёзной» работой.

Возможно, поэтому он был таким весёлым, пожелав доброго солнечного утра паре хорошеньких британской девушек с бирмингемским акцентом, которые перегнулись через стену рядом с ним, и охами и ахами выражали своё благоговение перед видом, раскинувшимся внизу. Да, это было очень красивое зрелище, и очень доброе утро. Надо надеяться, завтра будет так же хорошо, и особенно завтра вечером.

Убрав бинокль в футляр, захлопнув крышку и поднимаясь, Палацци снова улыбнулся девушкам. У одной из них были наиболее изящно торчащие груди. Он облизнул губы. Жаль, что это была чисто деловая поездка, но — что ж, бизнес есть бизнес…

Пять минут спустя после ухода Джо Блэка из верхнего патио, где его намеченная жертва теперь завтракала, Гаррисон замер с яичницей на поднятой вилке, на полпути ко рту.