|
Читая их, он усмехался терпеливо и злобно. Тогда он мог позволить себе улыбаться, зная наверняка, что настанет день расплаты. Но теперь непостижимое коварство фортуны украло у него такую уверенность, теперь день расплаты был позади, и он принес Филиппу лишь поражение и стыд. Отныне он не мог позволить себе улыбаться в ответ на оскорбления, не мог больше сносить их с подобающим монарху достоинством. Пусть он слаб, но не настолько, чтобы оставить безнаказанными насмешки, грубый нажим и угрозы. - Она еще узнает, - сказал он отцу Аллену, - что короля Испании пустыми угрозами не запугаешь. И этот нахальный пес, побывавший здесь, и те, что приплыли вместе в ним в Сантандер, - все они еретики, как их назойливая еретичка-королева. Пусть ими займется святая инквизиция. - Он обернулся к дородному человеку у окна. - Фрей Диего, займитесь этим делом. Фрей Диего де Чавес встрепенулся и медленно вышел вперед. Его темные глаза под кустистыми бровями были мрачны. Низким мягким голосом он воззвал к здравому смыслу короля: - Угроза нависла не над вашим величеством, а над теми несчастными сеньорами, что так преданно служили вам, а теперь томятся в английских тюрьмах, дожидаясь выкупа из Испании. Король уставился на него своими белесыми глазами. - Они рискуют потерять только жизнь, - угрюмо и раздраженно уточнил он. - Я же рискую честью и достоинством, что равнозначно чести и достоинству Испании. Фрей Диего подошел ближе и наклонился, пыхтя, над тяжелым дубовым столом. - А разве угроза, приведенная в исполнение, - казнь ее сыновей не нанесет урон достоинству Испании? Король метнул на него взгляд исподлобья, а настоятель тем временем продолжал: - Испанская знать обескровлена гибельным походом в Англию. Неужто вы, ваше величество, допустите новое кровопролитие, пожертвуете Валдесом, достойнейшим слугой отечества, величайшим из ныне живущих адмиралов; Ортисом, маркизом Фуэнсалида, доном Рамоном Чавесом... - Вашим братом, не так ли? - резко оборвал его король. - Сдерживайте свои чувства. Вы озабочены судьбой родственника. - Верно, - мрачно подтвердил доминиканец. - А разве вы, ваше величество, не озабочены? Разве вся Испания - не ваша семья, а ее знать - не ваш перворожденный? Нахальный англичанин, только что здесь побывавший, и его спутники с корабля в Сантандере не чета благородным сеньорам, томящимся в Лондоне. Разумеется, вы можете бросить их в застенки инквизиции как еретиков - это ваше право, более того - ваш долг перед Верой, но разве они, вместе взятые, стоят восьми благородных голов, восьми отрубленных окровавленных голов, которые королева Англии бросит вам на колени? Король вздрогнул, потрясенный, будто воочию увидел страшную картину, нарисованную настоятелем, будто окровавленные головы уже лежали у него на коленях. |
