Сейчас Тимоти владеет девятнадцатью языками, включая английский, и он единственный известный мне человек, помимо меня – а ведь я девять месяцев прожил в пустыне с маленькими желтыми людьми, – который владеет одновременно диалектами северных бушменов и бушменов Калахари.

Для лингвиста он исключительно молчалив. А говорит глубоким басом, под стать его огромной фигуре. Росту в Тимоти шесть футов пять дюймов, мышцы как у профессионального борца, но движется он с грацией танцовщика.

Он привлекает меня и немного пугает. Голова у него совершенно безволосая, круглая и блестит, как черное пушечное ядро. Нос широкий и плоский с вывороченными ноздрями, губы толстые, лилово-черные, во рту сверкают крупные белые зубы. А за непроницаемой маской лица в глазах просвечивает сдерживаемая звериная ярость; она нет-нет, да и полыхнет, точно далекая летняя зарница. Есть в нем нечто сатанинское, несмотря на белую рубашку и темный деловой костюм – его обычное облачение, и хотя за двенадцать лет я провел в его обществе немало времени, мне ни разу не удавалось заглянуть в мрачные бездны, таящиеся за этими темными глазами и еще более темной кожей.

Он руководит под моим присмотром отделом африканских языков в нашем Институте. Под его началом состоят пятеро молодых африканцев – четверо юношей и девушка; они уже опубликовали словари семи важнейших языков Южной Африки. А рукописных материалов и звукозаписей у них столько, что работы хватит еще на семь лет.

По собственной инициативе, при моей весьма незначительной поддержке, Тимоти опубликовал две книги, посвященные истории Африки, и вызвал бурю истерических оскорблений со стороны белых историков, археологов и обозревателей. В детстве Тимоти был учеником своего деда, колдуна и хранителя легенд и обычаев племени. Во время обряда посвящения дед загипнотизировал Тимоти и записал в его мозгу всю историю племени. Даже сейчас, тридцать лет спустя, Тимоти в состоянии погрузиться в транс и извлечь из памяти это бескрайнее море фольклора, легенд, неписаной истории и магических формул. За участие в ритуальных убийствах бездушный белый судья приговорил деда Тимоти к смерти, и тот был повешен за год до того, как Тимоти предстояло окончить ученичество и вступить в орден колдунов. Наследство, полученное Тимоти от деда, – это огромный материал, во многом, очевидно, надуманный, по большей части не подлежащий опубликованию как чрезвычайно непристойный и взрывоопасный, зато в высшей степени интересный и пугающий.

Многое из неопубликованных материалов Тимоти я использовал в своей книге «Офир», особенно в «ненаучных», популярных разделах, связанных с легендами о древней расе белокожих золотоволосых воинов, которые приплыли из-за моря, поработили местные племена, добывали золото в копях, строили окруженные стенами города и сотни лет процветали, а потом исчезли без следа.

Я знаю, что Тимоти редактирует информацию, которую сообщает мне, – часть ее по-прежнему хранится в тайне, закрытая такими мощными табу, что он не может делиться ею ни с кем, кроме посвященных. Я убежден, что большая часть этих сведений относится именно к легендам о древнем народе, и не оставляю попыток выведать что-нибудь еще.

Утром в понедельник, в день возвращения Лорена из Швейцарии, Салли настолько занимали мысли о том, как бы Лорен не запретил ей участие в предварительной экспедиции, что ее присутствие было невыносимо. Чтобы сбежать от нее и скоротать долгие часы ожидания, я спустился к Тимоти.

Он работает в крошечном кабинете – у нас в Институте не хватает помещений, – забитом брошюрами, книгами, папками и грудами бумаг, которые поднимаются чуть ли не к самому потолку, но место для стула есть. Этот предмет мебели с длинными ножками скорее напоминает табурет у стойки бара. Хотя руки и ноги у меня нормальной длины или даже чуть больше, торс мой сжат и сгорблен, поэтому, сидя на обычном стуле, я едва достаю до стола.