Основатели Ордена Р. И. совершенно неверно поняли смысл первого «Философического письма» Чаадаева. Ухватившись с восторгом за суровые упреки, которые делал в нем Чаадаев русскому народу, они не обратили внимания на то — а из какой идеи исходит «Чаадаев, критикуя русскую историю. Как справедливо замечает В. В. Зеньковский в «Истории русской философии» (т. I стр. 175) все упреки сделанные Чаадаевым по адресу России «…звучат укором именно потому, что они предполагают, что «мы — т. е. русский народ МОГЛИ БЫ идти другим путем, НО НЕ ЗАХОТЕЛИ». Ведь Чаадаев указывал: «мы принадлежим к числу тех наций, которые существуют лишь для того, чтобы дать миру какой-нибудь ВАЖНЫЙ урок».

Основатели Ордена Р. И. постарались растолковать, что важный урок, который дает миру Россия заключается, де, только в том, что «мы пробел в нравственном миропорядке», что единственное спасение России заключается в том, что она завершит до конца начатую Петром I европеизацию.

Сам же Чаадаев, уже до напечатания первого «Философического письма», вкладывал совершенно иное понятие в значение «важного урока», который Россия должна дать миру. Русская отсталость, при несомненной большой одаренности народа, по его мнению, таит в себе какой-то высший смысл. В 1835 году он пишет Тургеневу: «Вы знаете, что я держусь взгляда, что Россия призвана к необъятному умственному делу: ее задача — дать в СВОЕ ВРЕМЯ разрешение всем вопросам, возбуждающим споры в Европе.

Поставленная вне стремительного движения, которое там (в Европе) уносит умы…, она получила в удел задачу дать в свое время разгадку человеческой загадки.» (Сочинения Т. I. стр. 181). В том же 1835 году, он пишет Тургеневу:

«Россия, если только она УРАЗУМЕЕТ СВОЕ ПРИЗВАНИЕ, должна взять на себя инициативу проведения всех великодушных мыслей, ибо она не имеет привязанностей, страстей, идей и интересов Европы». «Провидение создало нас слишком великими и поручило нам ИНТЕРЕСЫ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА».

Таковы были настоящие убеждения ЧААДАЕВА за год до опубликования Надеждиным в «Телескопе» первого «Философического письма».

IX

Чаадаев писал известному немецкому философу Шеллингу: «Мы, русские, искони были люди смирные и умы смиренные. Так воспитала нас наша Церковь. Горе нам, если мы изменим ее мудрому учению; ей мы обязаны своими лучшими свойствами народными, своим величием, своим значением в мире. Пути наши не те, которыми идут другие народы». Когда министр Народного Просвещения граф Уваров провозгласил, что основой русского политического миросозерцания является триединая формула:

«Православие, Самодержавие и Народность», Чаадаев разделил его взгляд.

Как и Пушкин, Чаадаев обвинял русское общество в равнодушном отношении к существующему в России злу, в нежелании помогать правительству, стремящемуся улучшить жизнь в России. «Мы взваливаем на правительство все неправды, — писал он А. И. Тургеневу. — Правительство делает свое дело: сделаем свое дело, исправимся. Странное заблуждение считать безграничную свободу необходимым условием развития умов.

Посмотрите на восток. Не классическая ли это страна деспотизма. А между тем оттуда пришло все просвещение мира». «Возьмите любую эпоху и историю западных народов, сравните с тем, что представляем мы в 1835 году по Р. X. и вы увидите, что у нас другое начало цивилизации, чем у этих народов…» «Мы призваны… обучить Европу бесконечному множеству вещей, которых ей не понять без этого. Не смейтесь: вы знаете, что это мое глубокое убеждение. Придет день, когда мы станем умственным средоточием Европы, как мы сейчас уже являемся ее политическим средоточием, и наше грядущее могущество, основанное на разуме, превысит наше теперешнее могущество, опирающееся на материальную силу.