Я приняла кружку из ее рук. Окажись в ней горячий яд, я бы его все равно выпила.

— Бедняжка, — повторила она. — Не бойся, мы тебя отогреем. Прости, что не нашлось ничего по размеру. Это одежда Стюарта, другой чистой я не нашла. А твои вещи в стирке. Пальто и обувь сушатся на батарее. Если нужно кому-то позвонить, звони. Даже в другой город, ничего страшного.

Так я познакомилась с мамой Стюарта («Зови меня Дэбби»). Мы были знакомы всего секунд двадцать, а она уже видела мое нижнее белье и предлагала мне одежду своего сына. Она тут же усадила меня за кухонный стол и начала доставать из холодильника бесчисленные тарелки с едой, покрытые пищевой пленкой.

— Мы уже поужинали, пока Стюарт был на работе, но я приготовила много еды! Очень много! Ешь, ешь!

Еды и правда было много: индюшка с пюре, гарнир, фарш, все как положено. Мама Стюарта выставила все это на стол и настойчиво предлагала мне большую тарелку горячего куриного супа с клецками. К этому времени я уже проголодалась как волк.

В дверях появился Стюарт. Как и я, он был тепло одет: фланелевые пижамные штаны и растянутый свитер. Не знаю… может быть, дело было в чувстве благодарности, может быть, в том, что я радовалась жизни, а может, в том, что у него на голове больше не было пакета… но он показался мне симпатичным, и уже совсем не раздражал.

— Поможешь Джули устроиться на ночлег? — спросила Дэбби. — Не забудь выключить елку в гостиной, чтобы она не мешала ей спать.

— Извините… — сказала я.

Только теперь я поняла, что свалилась им на голову в Рождество.

— Нет-нет, не извиняйся! Я очень рада, что ты пришла! Мы о тебе позаботимся. Не забудь о том, что ей нужно одеяло, Стюарт.

— Будет ей одеяло, — уверил он.

— Да ей же оно сейчас нужно! Посмотри, она же замерзла! Да и ты тоже. Садись здесь.

Дэбби деловито убежала. Стюарт поднял брови, как бы говоря: «Это не скоро закончится».

Вскоре его мама вернулась с двумя шерстяными одеялами и укутала меня в одно из них, темно-голубое, укутала так, что мне стало сложно двигать руками.

— Хочешь горячего шоколада? — спросила она, обращаясь к сыну. — Или супа?

— Нет, спасибо, мам, — ответил Стюарт.

— Домашний куриный супчик не хуже пенициллина, а вы ведь оба так замерзли…

— Нет, спасибо, мам.

Дэбби посмотрела на мою опустевшую тарелку, налила в нее еще супа и поставила в микроволновку.

— Покажи ей, где что у нас находится, Стюарт. Если ночью тебе что-нибудь понадобится, бери, не стесняйся, — обратилась она ко мне. — Устраивайся как дома. Теперь ты одна из нас, Джули.

Я была благодарна за такое отношение, но подумала, что выразилась она очень странно.

(глава седьмая)

Когда Дэбби ушла, мы со Стюартом принялись сосредоточенно уплетать еду в полной тишине. Мне, правда, показалось, что она и не уходила — я не слышала удаляющихся шагов. Да и Стюарт то и дело оборачивался — видимо, он тоже ощущал присутствие мамы.

— Суп восхитительный, — сказала я, потому что подумала, что, если это услышит Дэбби, ей будет приятно. — Никогда в жизни такого не ела. Наверное, это все клецки…

— А, ну ты же не еврейка, да? — сказал он, встал и закрыл дверь. — Это шарики из мацы.

— А ты еврей?

Стюарт приподнял палец, веля мне помолчать. Потом немного повозился у двери, прислушиваясь. Снаружи раздались быстрые шаги, как будто кто-то на цыпочках побежал по лестнице.

— Извини, — сказал он.