Астон вздыхает:

— Было бы намного легче придерживаться этого плана, если бы мы не были так ужасно покинутыми Западными, которых ты позвал.

Да, это действительно отстой.

Я не понимаю, почему тот ветер не захотел помогать.

— Но просто потому, что один порыв подвел нас, — говорю я, — не означает, что они все так сделают.

— Думаю, что это наша лучшая возможность, — добавляет Солана. — По крайней мере, мы придем к ним с чем-то, к чему они не будут подготовлены.

Она выпускает три порыва, посылая Восточный Одри, Северный Астону и придерживая Южный для себя.

Я распутываю свой Западный щит, прося его, находиться с другими и не улетать далеко.

— А что насчет меня? — Спрашивает Арелла.

— Ты нам не нужна.

Я могу представить радость в голосе Одри, но вполне уверен, она тренировалась в течение десяти лет, чтобы сказать те слова матери.

— Так, а мне что делать? — Говорит Астон.

— Прямо сейчас, слушать. — Одри вытягивает руки, и мы с Соланой беремся за них.

Астон вздыхает, когда тянется и замыкает круг…, и я признаю, что весь процесс действительно немного похож на «Кумбайя». Но когда я прошу ветра о помощи и прислушиваюсь к их песне, я слышу слова, медленно сливающиеся воедино.

Вихрь набирает скорость, становясь безумством, когда одно единственное слово поднимается над остальными.

— Все слышат «самум», да? — Спрашиваю я. — Это реальная штука?

— Да, — говорит мне Одри.

— И я сомневаюсь, что они будут подготовлены к этому, — бормочет Астон.

— Да что такое «самум»? — Спрашиваю я.

Одри сжимает мою руку:

— Это означает «ядовитый ветер».

Глава 44

ОДРИ

Я никогда раньше не видела самум.

Они редки в этой части мира.

И Странники Ветра обычно не используют их.

Частично, потому что они могут быть непредсказуемыми и неукротимыми. Но в основном потому, что они страшные.

Будто вся земля поднимается в воздух…

Дрожь заставляет меня понять то, что я забываю.

— Мне нужно, чтобы ты предупредила Бури, — говорю я матери, ненавидя, что нам все равно приходится полагаться на нее. — Скажи им задержать дыхание и прикрыть руки и лица… не информируя Буреносцев.

Я хочу приказать им отступить, но это может все испортить. И я сомневаюсь, что Бури смогли бы пройти мимо Живых Штормов.

— Я использую птиц, — говорит мать мне, поглаживаю перья на крыле ворона. Она шепчет указания, и птица взлетает в бушующее небо.

— Ладно, так что, черт побери, мы собираемся сделать? — спрашивает Вейн, когда моя мать зовет больше птиц, чтобы предупредить Силы Бури.

Не многие готовые выдержать эту погоду, но горстка воробьев отвечает, когда я говорю Вейну:

— Это обжигающая песчаная буря.

— Чем она отличается от Хабуба? — спрашивает он. — Помимо еще одного потрясающего названия, конечно же.

Он моргает, и я не могу сдержать улыбку.

Сейчас определенно не время для еще одного раунда его печально известных идиотских шуток.

Но я люблю, что ему всегда удается ослабить напряжение.

— Хабубы создаются внезапными нисходящими потоками. Самумы циклонические, — объясняю я. — И они несут тепло наряду с пылью и зачищают область очень быстро, они подавляют все на своем пути и обжигают его.