В доме Муравьевых Л. А. Загоскин встречался с молчаливым седобородым человеком. Это был князь С. Г. Волконский (1788–1865), участник 68 сражений во время наполеоновских войн, деятель двух тайных обществ, надевший генеральские эполеты, когда ему было всего лишь 24 года от роду.

Перед Загоскиным тогда предстала «высокая, стройная, сосредоточенная любительница музыки и поэзии» Мария Николаевна Волконская (1805–1863) с ее семилетним сыном Мишей.

Какую гордость должен был впоследствии испытывать Лаврентий Загоскин, когда, уединясь в рязанской глуши, он впервые прочел поэмы Н. А. Некрасова, воспевающие легендарных людей, которых путешественник воочию видел в селе, затерявшемся между Байкалом и Ангарой!

Декабристы ввели Загоскина в свой тесный круг. Он не раз беседовал с одним из самых непримиримых врагов царя — Михаилом Луниным (1787–1845), человеком, презиравшим смерть.

Герой Аустерлица ходил по тайге, окружавшей Урик, вооруженный лишь одним кинжалом, не боясь ни бродяг, ни диких зверей. «В лесах встречаю разбойников; они просят подаяния», — писал М. С. Лунин о своих скитаниях по тайге.

Узник Урика хранил среди своих бумаг «Историческую записку об Анадырском остроге». А ведь Загоскин ехал на берега Берингова моря, и Лунин знал это.

Наш путешественник познакомился также с декабристами А. В. Поджио (1797–1854) и Ф. Б. Вольфом (1796–1854).

Первый жил в восьми верстах от Урика, но подолгу гостил в доме Волконских. В свое время Поджио, близко сошедшийся с Пестелем, хотел после ареста декабристов поднять вооруженное восстание и освободить своего друга из заключения.

Доктор Ф. Б. Вольф, живший во флигеле дома Муравьевых, недавний штаб-лекарь Второй армии, был известен как член Южного общества. В Сибири он продолжал свои врачебные занятия и, кроме того, изучал историю происхождения Байкальской котловины и исследовал местные целебные источники. В Урике Лаврентий Загоскин проводил время в долгих задушевных беседах с Никитой Муравьевым. Тот с горечью говорил гостю, что декабристы пламенно любили свое отечество, но, к сожалению, несмотря на это, не знали достаточно хорошо ни народа, ни его нужд…

Загоскин рассказывает и о таком случае. Однажды он познакомился в иркутском доме Медведникова с седым генералом Фалькенбергом. Он упросил Загоскина поехать вместе в Урик к Волконским, но так, чтобы об этом никто не знал. Перед отъездом в Урик генерал снял со своих плеч эполеты.

При виде незнакомого генерала Сергей Волконский насупился и принял Фалькенберга «почтительно холодно».

Генерал чувствовал себя неловко. Наконец он промолвил, что хотел бы видеть хозяйку дома.

«…Отворяется дверь, — пишет Л. А. Загоскин, входит своей величавой поступью Мария Николаевна. В жизнь не забуду этой минуты! Фалькенберг вскочил, сделал два шага вперед, бросился на колени и зарыдал. Мы не опомнились от изумления. Вот слова почтенного генерала, когда он несколько успокоился, т. е. мог говорить: «Мария Николаевна! В день вашего рождения я был ординарцем у вашего батюшки, мне первому передали вас на руки…»

Мгновенно сцена переменилась, все бросились поднимать и обнимать растроганного старика, да и присутствовавшие едва ли менее его были растроганы», — заключает Л. А. Загоскин свой рассказ

…Осенью 1845 года Л. А. Загоскин вновь пересекал Сибирь, но уже в обратном направлении. Он возвращался через Охотск и Якутск из Русской Америки после путешествия по Аляске, где он исследовал течение реки Юкон.

Прибыв в Иркутск, путешественник без особого труда разыскал Волконских. Они уже более года жили в городе.