— Иди ко мне, я хочу тебя, — шептала Николь, задыхаясь и дрожа всем телом.

— Да, — отозвался Том, медленно и осторожно входя в нее.

От резкой боли Николь вскрикнула.

— О, прости! Я… — Том перевел дыхание. — Боже, Ники, ты такая красивая!

Николь почувствовала, как по его телу пробежала дрожь, когда он подался назад, затем попытался вновь медленно войти в нее. На этот раз она тянулась к нему, желая, чтобы он вошел в нее полностью. Боль и желание переплелись и нарастали, заполняя ее существо. Она сомкнула пятки у него за спиной, устремляясь вперед, навстречу движениям его тела…

А потом, когда уже не было сил выдерживать напряжение, она внезапно ощутила в себе содрогание твердой мужской плоти, услышала хриплый стон Тома и рухнула с высоты, перестав в это мгновение осознавать окружающее. Том утонул в ее объятиях, склонив голову ей на плечо.

Николь ощущала и слабость и силу одновременно. Так, наверное, чувствует себя бабочка, только что появившаяся из теплого и влажного кокона. Так вот что такое любовь! Всепоглощающая любовь женщины и мужчины. Совершенно не похожая на то, что она испытывала к Джону.

К горлу подступили рыдания. Она ничего не могла с собой поделать. Чувства переполняли ее. И рыдания вырвались наружу.

Том замер. Казалось, он даже перестал дышать. Лишь сердце его сильно билось. Он медленно отстранился, не сводя с Николь глаз. Он смотрел, как она прикрыла грудь руками, затем вновь заглянул ей в глаза. Николь шмыгнула носом, вытирая слезы, и робко улыбнулась.

С мрачным выражением лица Том что-то пробормотал себе под нос. Николь не разобрала. Он разомкнул губы.

— Прости.

Прости? Значит, он сожалеет о случившемся?! Она уставилась на него, внезапно окаменев.

Том, не глядя на Николь, быстро встал. Порывистыми движениями поднял с пола свою одежду.

Николь не шевелилась. Не могла. Она просто наблюдала, чувствуя, как внутри нарастает ужас. За что он просит прощения? Его слова все еще отзывались эхом у нее в голове. «Я люблю тебя! — хотелось ей крикнуть. — И ни о чем не жалею».

Она не могла произнести ни слова. Когда она нашла в себе силы пошевелиться, Том застегивал рубашку. Не глядя на Николь, он кинул ей белье и платье и направился к двери.

— Прими душ, если хочешь, — сказал он глухо, кивнув в сторону ванной. — А я… помою посуду.

Что же получается? Она была на десерт? Николь сидела на кровати, прижимая к груди свое черное платье. Принять душ? Чтобы смыть все следы и вкус их любви? Несомненно, она настоящая дурочка. Да, у нее останется воспоминание о ночи любви с Томом, как она хотела, но она не предполагала, что все это обернется такой болью!

11

Том запомнил бы эту ночь навсегда, ночь любви с Николь, если бы не хотел забыть ее как можно быстрее. У него все сжималось внутри от угрызений совести, когда они ехали назад в гостиницу. Николь сидела не шевелясь. За все время она не произнесла ни слова. Только плакала. Плакала, потому что предала Джона.

Том знал, что ему не следовало соблазнять ее. У него не было никаких прав на это. Никаких. Она обручена с другим и любит своего жениха. А он вынудил эту чистую девушку предать Джона, затащив ее в постель. Да, парень, тебе есть чем гордиться, с горечью сказал он себе. За всю его жизнь ему еще не было так стыдно. А это его нелепое извинение? Невозможно даже думать об этом.

Он осмелился взглянуть на Николь. В лунном свете ее кожа выглядела очень бледной, утратившей тот чудесный персиковый оттенок, который был частью ее существа. Интересно, изменилась ли она внутренне так же, как внешне? Безусловно. И все это его вина.

Его мучили угрызения совести, раскаяние. Ему не давала покоя мысль, что он разрушил лучшее, что с ним случилось в жизни.