— Да я не беспокоюсь, — стесненно ответил Егор, поражаясь, что отец винится, — разве в этом дело.

— Познакомься — Анастасия Ивановна, — показал отец глазами в сторону жены.

Егор неловко кивнул. Подумал: «Женщина как женщина, даже симпатичная. Почему мать ее все время обзывает?..»

— Это наш дом, — указал на семиэтажный дом отец, — мы на втором этаже, квартира четырнадцатая. Приходи.

— Правда, Георгий, приходите, — пригласила и Анастасия Ивановна, — будем всегда рады.

— Как-нибудь, — сказал Егор и попрощался.

«Странно, — недоумевал он, — отец будто другим человеком стал. Моложе. На лице никакой угрюмости. А может быть… — Егор, даже придержал шаг, — может быть, правильно он сделал, что ушел?»

Но тут же устыдился этой мысли, как предательства.

На уроке литературы у полиграфистов Зоя Михайловна предложила:

— Давайте поговорим о внешней и внутренней красоте человека.

Девчонки уцепились за эту тему. Дина сказала:

— У монтажников есть один красавчик…

Тоня покраснела: «Неужели об Антоне будет говорить?» Испуганно посмотрела на Дину.

— А в действительности — пакостник, — продолжала Дина.

«Это она о Хлыеве», — отлегло от души у Тони, но тут же она забеспокоилась: вдруг начнет рассказывать при всех о том случае?

— Поэтому, девочки, — высоко подняла черные брови Дина, — присматривайтесь внимательнее к красавчикам. Конечно, рост, осанка, бицепсы глаз ласкают, да ведь счастье, как говорила моя бабушка, не с лица пить…

Тоня думала: «А мой Антон, — она впервые про себя назвала его так, — и красивый, и благородный…»

Она поднялась:

— Может, я буду говорить о вещах общеизвестных… Словами не смогу выразить и сотой доли… Внутренняя красота — это прежде всего душевные качества, доброе отзывчивое сердце, умение быть другом. Встреча с таким человеком — праздник.

Тоня, густо покраснев, села. Девушки понимающе переглянулись, а когда окончился урок и Зоя Михайловна вышла из класса, чья-то озорная рука по-школярски написала на доске мелом:

«Антон + Тоня = Антония».

Тоня любила Антона. Его деликатность, простосердечие, веселый нрав как нельзя больше пришлись ей по душе. Но ведь любят не за что-нибудь. Чувство Тони было стыдливо, и хотя они уже были вместе и в театре, и на концертах в филармонии, и просто так гуляли вечерами по улицам, — она не смела взять его под руку или сказать что-то теплее обычного. Да и Антон, видно, боясь обидеть ее даже неосторожным жестом, не разрешал себе ничего.

Невольно сравнивая Тоню с Ларисой, он думал, насколько Тоня лучше, чище. У Ларисы какая-то дразнящая, порочная красота, к ней невольно влекло — но и отталкивало. О тех поцелуях под деревом у Ларисиного подъезда Антон, боясь потерять Тоню, не рассказывал. Ну, было и было, быльем поросло.

Правда, месяц назад он случайно встретился на улице с Ларисой. В меховой шубке и шапочке, в высоких сапогах, издали помахала ему, крикнула:

— Напрасно исчез!

Очень сближала Тоню и Антона их работа в комитете комсомола.

Антону часто давали поручения: то провести военизированный поход группы, то связаться с комсомольцами базового завода или еще что-нибудь. Уже знали, что Дробот парень обязательный и в любом случае на него можно положиться.