— Мы не можем этого утверждать, Саша. Требуется дополнительное, более глубокое исследование на специальном оборудовании, которого у нас тут нет.

— Джилл, я знаю, что это правда. Я это почувствовала. Это FFI, да?

Даже в такой ситуации ей хотелось оставаться сильной. Всю жизнь она воспитывала и закаляла свой характер. Но сейчас, словно пронзённая насквозь копьём, она могла лишь сидеть с безвольно приоткрытым ртом и таращиться в никуда пустым взглядом выброшенной на берег рыбины. Её голос звучал растерянно, испуганно, жалко.

Джилл никогда ещё не видела подругу в таком состоянии. Осознав, насколько та сейчас нуждается в её поддержке, она с огромным трудом сумела взять себя в руки, и начать вести себя, как подобает профессионалу.

— Мы не будем делать преждевременных выводов! Я немедленно отправлю данные этого исследования в несколько ведущих институтов для дополнительной проверки…

До этого момента Саша сидела, словно громом пораженная, не в силах постичь всю глубину и значение открывшейся ей новости. Но едва Джилл произнесла слово «отправлю», как мозг Саши вдруг заработал с удвоенной скоростью, словно загрузнувший в грязи внедорожник, выбравшийся из своей ловушки на полном газу.

— О, Боже, нет! Джилл, подожди! Не делай этого! Умоляю! — вскричала она, отчаянным жестом умоляюще протянув руку к подруге.

— Саша, пожалуйста, постарайся успокоиться, — невольно сделав шаг назад, сказала Джилл.

Индуска говорила мягко и успокаивающе, глядя на подругу с состраданием и опаской, как могут смотреть на близкого человека, который из-за стресса и горя утратил рассудок. Тёрнер осознала, что у неё есть считанные секунды, чтобы реализовать свой последний шанс повлиять на происходящие дальше события. И эта мысль внезапно сделала её голос твёрдым, а мысли — стройными и чёткими, словно её сознание, ощутив признаки опасности, переключилось в боевой режим. Именно так и должен реагировать на угрозы капитан корабля.

Присев на краешек крышки AMEC, она проникновенно уставилась на подругу и молвила:

— Прошу, Джилл. Просто послушай меня. У меня не истерика. Я всё ещё соображаю, что говорю. Я всё ещё нормальная. И психологический тест, который мы обязательно проведём после этого разговора, это подтвердит. Но вначале обещай, что выслушаешь меня, прежде чем делать что-либо или передавать куда-либо данные этого исследования. Хорошо? Просто выслушай.

— Ладно.

Резко выдохнув (это помогло окончательно привести пульс в стабильное состояние, хотя он и остался ускоренным, как у бегуна), Саша выбралась из кокона AMEC и ровным шагом подошла к окну, из которого была видна зелёная сельва, окружающая космодром.

— Дай мне минутку.

Некоторое время она стояла у окна и напряженно думала, прежде чем повернуться и изречь:

— Джилл, мы с тобой обе понимаем, что у меня появились первые симптомы FFI. Да, нужны дополнительные исследования, чтобы официально поставить мне это диагноз. Но мы понимаем, что это — всего лишь формальность. FFI — доминантно-наследуемое заболевание, которое передаётся ребёнку с вероятностью в 50 %. Я всегда знала, что подвержена этому риску. К сожалению, я в этой лотерее проиграла. Паршивая новость для меня. Но это не значит, что я неспособна рассуждать о случившемся с холодной головой. Все эти две недели я догадывалась об истинной причине своей бессонницы, хоть и запрещала себе думать о ней. Подсознательно я успела подготовиться к этому моменту. Заранее его пережить.

Выдержав паузу, и вновь смело посмотрев в глаза подруге, сама удивляясь тому, каким ровным и уверенным звучит её голос, она продолжила:

— Я умру, Джилл.

— Саша…

— Прошу, не перебивай меня. Это случится в любом случае, вне зависимости от любых слов утешения.