— Хм. Ну, ладно.

Вероятно, я нанёс Кохуру такой сильный удар, что они не стали подавать виду, что он их задел.

Или Рангат Кохуру попросту не стал заглядывать в ларец недружественного дара, принесённый каким-то неизвестным наёмником, и приказал выбросить его. И считал сына до сих пор пропавшим без вести. Редко, но такое случалось в Дивии. Особенно с наглыми молодыми воинами, думающими, что «Телесная Крепость» защитит их от кого угодно.

Розысками пропавших жителей занималась небесная стража. Я благоразумно не стал уточнять у Илиина, обращались ли Кохуру за помощью? Это вызвало бы подозрения.

Резкий Коготь подсказал мне, что Кохуру, как вторые старшие сословия, могли привлечь на поиски разведчиков из рода Ситт. В былые времена я испугался бы этих скрытных воинов, но после их провала в царстве Сахаеро, пришёл к выводу, что вся их таинственность лишь скрывала их слабость.

14. В плену. Ямы в воспоминаниях и Властелины Страха

На этот раз от воспоминаний меня оторвал чей-то сдавленный стон. И я не удивился, поняв, что это мой стон. Я стонал от образов прошлого.

Воспоминания о моём былом боевом могуществе выглядели насмешкой над моим настоящим положением. И как мне помогут все эти гроздья боевых озарений, убивающие разом сотню деревянных чурбанов? Как доблестные и разгромные победы над низкими повлияют на мою судьбу? Я до сих пор не знаю, куда везёт меня эта башня и что нужно Диабе от меня?

По ощущениям прошло дня три. По крайней мере, я трижды надолго засыпал и просыпался. И трижды нас посещали грязные колдуны, чтобы обновить подавляющие озарения.

Два раза нам приносили еду в деревянном корыте: отвратительное крошево из хрящей и кожи какого-то животного, осыпанное гнилой травой, словно собранной с пола в свинарнике.

На третий раз наши надзиратели поставили корыто на пол и помочились в него. Потом протолкнули через щель в нижней части клетки. Я поднял корыто и выплеснул жижу сквозь решётку. С удовлетворением отметил, что она попала на надзирателей.

Обозвав нас «тенями из дыры в заднице», они ушли. В эти сутки еды мы не получили.

А мой сокамерник, торговец, простонал:

— Зачем выбросил еду? Можно было выбрать сухие кусочки.

— Уважаемый, — сказал я, — вы были прирождённым жителем, а теперь готовы копаться в куче отбросов? Так встают на Путь падшего.

Мой второй сокамерник, немолодой мужчина в чёрном халате и розовом белье, не отреагировал на мой намёк. Все эти дни он не разговаривал ни со мной, ни тем более с обезумевшим торговцем.

Я несколько раз спросил его, кто он такой и как его зовут? Но он усмехался в ответ. Большую часть времени незнакомец лежал, уткнувшись лицом в стену. Вероятно, тоже предавался подробным воспоминаниям?

Его подозрительная отчуждённость усиливалась тем, что раз в день, а иногда чаще, его забирали из темницы и уводили куда-то внутрь башни. Возвращали часа через два. Что он делал — непонятно. Побоев на нём не было, да и по лицу не сказать, что незнакомец терпел какие-то унижения.

— Куда тебя уводят? — спросил я однажды.

— Не дальше башни, — ответил незнакомец и отвернулся к стенке.

Еду из корыта он не ел. Значит, питался в другом месте. Ну и кто он после этого, как не подсадная утка и предатель?

Я перестал заговаривать с незнакомцем. Но внимательно следил и слушал, когда его уводили. Я подметил, как развязывались узлы на верёвках замка. Но пользы в этом нет, у меня не хватит сил развязать их достаточно быстро, чтобы надзиратели не спохватились.

Я слушал разговоры надзирателей, но ничего ценного не вынес. Они соблюдали режим тишины и не разговаривали рядом с нашими клетками. Только обзывались.

Разговаривать с другими пленниками тоже не получалось. Едва мы перекидывались первыми фразами, как надзиратели прибегали и тыкали в нас палками, выкрикивая:

— Молчать, гады, молчать!

Понял лишь, что в соседней клетке сидели купцы с рынка Шестого Кольца.