Шлем сделан из толстого, полупрозрачного небесного стекла. Изнутри оббит толстой, но мягкой кожей. Надевался он плотно, как перчатка на руки. Мои волосы так сильно прижало, что они спустились на глаза. Как-либо протолкнуть локоны под шлем не получилось — слишком длинные, а кожаная подкладка не оставляла зазора.

— Шлем придётся переделать под ваши потрясающие волосы, светлый господин, — сказал челядинец Хорем.

— Так переделывайте.

— Сей шлем изготовлен искусным мастером и весьма сложен. Его подгонка займёт один день.

Но самая старшая не хотела ждать. Отряд Маджи Патунга должен сверкать новой бронёй и оружием сегодня, когда мы прибудем на ветролом, чтобы помогать небесной страже.

— Побрейте его наголо, — приказала самая старшая.

— Но, Маджа! — запротестовал я.

— Наголо.

Курчавые и плотные волосы Самирана, которыми я восхитился сразу после переселения в тело, выросли в пышные локоны. Мне нравилось запускать в них ладони и пропускать между пальцами. Только тот, кто начал лысеть ещё до тридцати поймёт эту радость.

Челядинец Хорем усадил меня на пустой постамент от доспехов. Другой челядинец принёс ящик с ножами, кувшином воды и коробочкой ароматной мази. Бритьё клиентов — не редкость для оружейной лавки.

Смочив голову, продавец намазал её пахучей мазью и начал ловко срезать волосы ножом.

Слипшиеся, мёртвые локоны упали под мои ноги…

Прощайте волосы и в этой жизни.

На лысую голову шлем сел ещё лучше.

* * *

Маджа достала из своей сумки четыре шкатулки и отдала челядинцу. Тот переложил их в широкие карманы своего халата и поклонился. Он уже понял, что Маджа — из славного рода. Пересчитывать грани в её шкатулках было бы оскорблением.

Я же — меркантильный человек из двадцать первого века. Я подсчитал. В одной коробочке обычно помещалось от двух до трёх тысяч золотых граней. Броня обошлась самой старшей в десять-двенадцать тысяч золотых граней. Недостижимые для меня деньги.

— Ну как вам… тебе… — пропищала за моей спиной Реоа Ронгоа.

Я обернулся.

Целительница всегда носила какие-то безразмерные халаты из плотной ткани, вдобавок расшитые золотыми или серебряными плашками узоров и иероглифами. Она напоминала отощавшую черепаху, которая несла на себе непомерно большой и тяжёлый панцирь. Черепаху с человеческим черепом.

Тёмно-коричневая одежда из озарённой кожи, отдалённо похожая на лёгкие и кожаные доспехи некоторых воинов, преобразила девушку. Но не так, как в сериалах преображаются «серые мышки»: снимают очки, дерзко взъерошивают волосы и превращаются в красавиц.

Фигура Реоа осталась тонкой, но уже не столь хрупкой. Длинные полы наглухо застёгнутой кожаной куртки скрыли тощий зад. Короткий ремешок стягивал куртку на талии, придавая её ровному телу иллюзию женственности.

Дополнительные накладки на голенях и бёдрах округлили фигуру, придав ей те изгибы, которые ещё не появились на девичьем теле.

Тощие пальцы паучка ещё торчали из рукавов, но обмотка из чёрной озарённой ткани покрывала ладони, придавая девочке сходства с кикбоксёркой, готовой надеть перчатки на забинтованные руки.

Плоскую грудь Реоа наискось обвивала полоска плотной чёрной ткани, на которой разместился цилиндр из полированного тёмного дерева. Назначение цилиндра — неизвестно.

Жилистая шея тоже обмотана защитной тканью. Поверх обмотки висели складки чего-то вроде шарфа непонятного назначения. Завершала наряд круглая кожаная шапка с металлическими накладками для защиты ушей и висков.

Не без злорадства отметил, что русые косы Реоа, сложно заплетённые и украшенные множеством заколок и подвесок, отрезаны напрочь. Иначе этому богатству не уместиться под шапочкой.