Т о н я (ставит крынку на стол, подходит к дивану, испуганно). Степан Тимофеевич!

Б а р м и н (так же). Постыдно отказать человеку в глотке воды. Положено радушно принимать крушенье потерпевших.

Т о н я (кричит). Степан Тимофеевич!

Б а р м и н (открывает глаза, смотрит на Тоню, после паузы). Да?

Т о н я. Что с вами?

Б а р м и н. Со мной? Ничего. Кажется, я немного вздремнул.

Т о н я (дотронулась до его лба). У вас жар.

Б а р м и н. Ты считаешь? Может быть, я слегка и прихворнул. (Бодро.) Но это, Антонина, пустяки. Я ведь богатырской силы человек. Кстати, про свои успехи в боксе я тебе еще не рассказывал?

Т о н я. Вы бредили.

Б а р м и н. Я? Не может этого быть. (Осторожно.) Что я говорил?

Т о н я. «Положено радушно принимать крушенье потерпевших».

Б а р м и н. Это не я говорил.

Т о н я. Я слышала только сейчас.

Б а р м и н. Это Эврипид говорил. Я археолог, ничего удивительного, что мне снятся древнегреческие сны.

Т о н я. Зачем вы притворяетесь? Боитесь меня напугать? У мамы сердечный приступ был. Она и сама решила, что умирает. А я будто окаменела. Будто и не замечала, что у нее ни кровинки в лице. Положила ей мокрое полотенце на грудь и сидела рядом, пока врач не пришел.

Б а р м и н. Я не знал, что у твоей мамы больное сердце. Давно?

Т о н я. Она врачу сказала: с детства. Ревмокардит.

Б а р м и н. Странно. Зачем, ей было это скрывать от меня?

Т о н я. Она и от меня скрывала, пока не прихватило ее.

Б а р м и н (помолчав). Подай мне воды.

Т о н я (приносит стакан воды). Я вам малины заварю и среди лекарств чего-нибудь от жара поищу.

Б а р м и н. Малина сойдет. А лекарств — ни-ни. Смотри и удивляйся, Антонина, покуда я есть. Сейчас я встану и дойду до стола.

Т о н я. Это зачем? Вы же не дитя малое — старик.

Б а р м и н. Бармин, эта девочка посмела назвать тебя стариком. А ну, встать. (Садится. На то, чтобы встать, у него нет сил. Улыбнулся.) Впрочем, не ты ли утверждал, что хвастовство — это самый смешной из твоих недостатков? Борись с недостатками, Бармин. Не вставай. (Ложится.)

Т о н я. Согреетесь возле печки, пропотеете — болезнь и уйдет.

Б а р м и н. Ты умница. А не уйдет сама — мы ее выгоним взашей. Что ей тут делать, с нами в избе?

Т о н я. Вставайте, до постели вас доведу.

Б а р м и н. Раненых с поля боя выводят. А я сам добреду.

Т о н я. Да будет вам гордиться передо мной! Обнимите меня за плечо.

Б а р м и н (сдает позиции, прикрываясь чрезмерной галантностью). Что ж, если хозяйка настаивает, я думаю, гость не может ей отказать.

Т о н я. Думайте, что хотите. Только скорее. Мне неудобно: на корточках сижу. (Ведет Бармина к кровати за занавеской.) На больную ногу старайтесь не наступать… Вот так. Горе вы мое. Небось вас еще вчера после купанья в реке прихватило. И насчет костра — не забыли вы. Сказали бы прямо: сил не было до порога дойти.

Б а р м и н (остановился). Заметь, Антонина, я молчу. Я не согласен с тобой, но молчу. (Вдруг.) Вертолет.

Т о н я (испуганно покосилась на Бармина).