Лиза развела руками, показывая, что ей все равно, да и Рашид возражать не стал.

– Мы – гостить, – сообщил Андрей вождю, и тот в ответ просиял настоящей голливудской улыбкой.

Путешественников повели в сторону от трассы по широкой улице, носившей, как и следовало ожидать, имя Ленина. Белобрысый амбал затопал впереди, а раненого повели два соплеменника, выскочивших из-за ближайшего дома – между собой они общались с помощью междометий и ухающих звуков и друг друга отлично понимали.

Открылась площадь, вымощенная неровными потрескавшимися плитами, трехэтажное здание, судя по всему – местная администрация, и бюст Ленина перед ней.

– Обитать тут! – сообщил вождь.

Из распахнутых дверей выскочили дети, чумазые и оборванные, как и взрослые. Завопили удивленно и радостно, так что у Андрея даже зазвенело в ушах, глаза их заблестели от любопытства.

Не успели путешественники опомниться, как человеческие детеныши оказались рядом. Лизу подергали за рукав, ошеломленно уставились на «лицо» Рашида, а затем грязная ручонка потянулась к автомату Ильи.

– А ну, шкет, отзынь! – воскликнул тот.

– Харррвваргх! – рявкнул вождь, и дети с визгом помчались обратно.

Андрей переступил порог следом за гостеприимным хозяином и едва не задохнулся, ощутив, какая вонь царит внутри – смесь запахов горелого мяса, пота, грязной одежды, перегара, мочи и кала. Оглядевшись, понял, что по сравнению с местным логово московского племени, обитавшего неподалеку от метро «Новые Черемушки», являлось настоящим форпостом цивилизации.

Костры тут жгли прямо на полу, мусор кидали в углы, там же и мочились. Размещались как бог на душу положит, не забывали о том, что с соседями надо пообщаться, и желательно – во всю глотку.

При виде чужаков гвалт стих, и десятки удивленных глаз обратились в сторону двери.

– Йыыхый! – рявкнул вождь, ударяя себя кулачищем в грудь, а затем разразился пламенной, но совершенно невнятной речью.

Слушали его, как завороженные – женщины, завернутые в занавески, старики в лохмотьях деловых и спортивных костюмов, полуголые мужики и совершенно обнаженные дети.

А едва белобрысый смолк, все дружно завопили и запрыгали, как болельщики забившей гол команды.

– Пир! – объявил повернувшийся к гостям вождь. – Гулять! Радоваться!

И он гостеприимно осклабился.

Путешественникам отвели место около центрального, самого большого костра, и началась суета. Приволокли куски еще кровоточащего мяса, принялись деловито насаживать на шампуры и лыжные палки, непонятно откуда возникли бутылки с алкоголем, причем не самым дешевым.

При их виде глаза Ильи радостно заблестели.

– Вот это я люблю… – протянул он, а когда рядом уселась тощенькая рыжая девица, добавил: – И это тоже!

Барышне было на вид лет шестнадцать, она могла похвастаться чистым личиком и упругой попой, которую ничуть не скрывало разорванное в десятке мест вечернее платье.

– Пить! – прокричал вождь и принялся раздавать бутылки.

Андрею досталось виски «Чивас Регал», и он глотнул, но больше для виду. Лиза попавший ей в руки коньяк только понюхала, Рашид оставил в сторону, а вот Илья и аборигены не стали ограничиваться полумерами – каждый сделал по доброму хлебку, да и не по одному.

– Ох, хорошо! – сказал бритоголовый.

Недожаренное мясо принялись снимать с пламени, несколько мужиков затянули песню без единого понятного слова. С противоположной стороны костра вспыхнула драка между двумя женщинами, но закончилась тем, что из шевелюры у каждой было выдрано по здоровенному клоку.

Шашлык, сделанный неизвестно из кого, Андрей попробовать не рискнул, но притворился, что жует.