— Я спрошу его, — сказала мне Тиания, когда мы пролетали над расселиной, ведущей ко входу во дворец, объятый льдом, — можно ли мне отправиться вместе с тобой на твою Землю. Быть может, возможно будет…

— Даже если он согласится, — прервал я ее, — я не возьму тебя. На просторах пространства и времени существуют такие ужасы и опасности, которых тебе лучше не знать никогда. Ты и так уже слишком сильно рисковала ради меня.

Когда вышли из летательного аппарата на вершине грандиозной ледяной лестницы, Тиания сердито топнула ножкой, обутой в теплый сапог, — и я так понял, что она это сделала не потому, что у нее замерзли ноги.

— Так значит, вот как быстро я тебе надоела, Титус Кроу?

— Малышка, — ласково произнес я, начиная сердиться, — где бы мы ни находились — пусть даже во дворце Кхтанида, и пусть он — твой хранитель, если ты еще хоть раз намекнешь мне, что я когда-нибудь смогу соскучиться в твоих объятиях — или ты в моих, если уж на то пошло, я тебе хорошенько всыплю. Пойми, дорогая моя, я…

Но она расплакалась, а уж если что было способно разбить мне сердце, так это вид расстроенной Тиании. Я плотнее запахнул на ней шубу, взял на руки и понес вниз по крутым ледяным ступеням. Над нами устремлялись ввысь стены ледяного ущелья и сходились между собой, образуя великолепную арку, увешанную сосульками. Эта арка была похожа на раскрытую зубастую пасть гигантского ледяного зверя, но как только арка осталась позади, она превратилась в треугольник, озаренный дивным светом.

Наконец, одолев множество пролетов ступеней, высеченных во льду, мы спустились к подножию этой грандиозной лестницы. Перед нами простерлась отполированная до блеска каменная площадка — дно горного ущелья. В недра ледника уводил туннель с гранитным полом, сглаженным веками оледенений. Из туннеля теплый ветерок доносил приятные странные и экзотические ароматы, подобных которым я никогда не ощущал прежде. Ветерок овевал лицо моей задремавшей подруги. Она пошевелилась у меня на руках и поцеловала меня. Это подсказало мне, что она пришла в себя, и я решился опустить ее и поставить на ноги. Я бережно обнял Тианию за талию, и мы пошли вперед.

Чем дальше мы уходили в глубь туннеля, тем теплее становилось. Вскоре мы сбросили шубы и остались в привычной для теплого климата Элизии одежде. Я бы с радостью преодолел оставшееся расстояние с помощью антигравитационного пояса, но Тиания остановила меня. Она сказала, что смертные должны выказывать почтение и смирение в присутствии богов.

Мы прошли еще примерно милю, и вдруг тускло-голубой свет вспыхнул ярче — так, словно где-то рядом, за ледяными стенами был скрыт мощный источник освещения. А потом ледяные стены сменились гранитными, и наконец мы поравнялись с завесой из хрустальных бусин и жемчужин на золотых нитях. Число золотых нитей было так велико, что занавес получился довольно плотным, а по ширине он занимал весь поперечник туннеля. Но при этом каждая нить была так тонка, что весь занавес откликался на каждое дуновение теплого ветерка, прилетавшего изнутри туннеля.

— Тронный зал Кхтанида, — сказала мне Тиания, — чья мудрость не знает себе равных среди всех Старших Богов!

С этими словами она раздвинула нити занавеса и, придержав их, поманила меня за собой. Я шагнул в просвет между нитями, увешанными драгоценными бусинами… и увидел зрелище, являвшееся мне в сновидениях!

Потому что это, конечно же, была Хрустально-Жемчужная Палата, Дворец Его Величия, святая святых, где могущественное существо восседало на троне в занавешенном алькове и источало Великие Мысли! Именно там я стоял рядом с взволнованной и испуганной девой-богиней, не ведавшей о моем присутствии, но предвидевшей мое падение в Черную Дыру при полете в часах времен.