Мистер Куветли поскреб пальцем в затылке.

— Тут возможно несколько объяснений. К примеру, он собрался убить вас в любом случае — и хочет избавить себя от лишних сложностей. Нельзя отрицать, что прикончить вас по дороге к Санта-Маргерите куда легче, чем на побережье в Генуе.

— Приятная мысль.

— Полагаю, мысль верная. — Мистер Куветли нахмурился. — Видите ли, его предложение выглядит очень простым: вы заболеваете, они подделывают медицинское свидетельство, вы выздоравливаете, едете домой. Вуаля! Дело в шляпе. Но представьте, как все будет на практике. Вы англичанин, спешите вернуться в Англию. Как вы поступите в обычных обстоятельствах? Несомненно, сядете на поезд до Парижа. А как вам нужно поступать теперь? Оставаться по неким загадочным причинам в Генуе — достаточно долго, чтобы обнаружить у себя тиф. Затем не обращаться в больницу, как поступил бы на вашем месте каждый, а отправиться вместо этого в какую-то частную клинику возле Санта-Маргериты. Разве в Англии не сочтут ваше поведение странным? Думаю, сочтут. Далее, тиф — болезнь, о которой следует извещать власти. Тут их известить не получится, потому что тифом вы не болеете и долго скрывать это от медиков не выйдет. Предположим, ваши друзья узнают, что о вашем случае властям не докладывали. Это вполне возможно. Вы работник ценный; британского консула могут попросить провести расследование. И что тогда? Нет, я не верю, чтобы месье Мёллер так глупо рисковал. С какой стати? Легче вас просто убить.

— Он говорил, что не любит убийств, когда без них можно обойтись.

Мистер Куветли хохотнул:

— Он и вправду держит вас за дурака. Месье Мёллер не сообщил вам, как собирается поступить со мной?

— Нет.

— Ничего удивительного. Чтобы все шло так, как он вам описывал, со мной остается сделать только одно: прикончить. И даже после этого я создам ему трудности — полковник Хаки позаботится. Боюсь, месье Мёллер не слишком честен.

— Звучало у него очень убедительно. Он даже предложил мне, если захочу, взять с собой сеньору Галлиндо.

Мистер Куветли понимающе ухмыльнулся — сатир во фланелевой ночной рубашке.

— И вы передали это сеньоре Галлиндо?

Грэхем зарделся.

— Про Мёллера ей ничего не известно — только про Баната. Я, к сожалению, выдал себя прошлым вечером, когда Банат вошел в салон. Она спросила, в чем дело, и я ей рассказал. Я нуждался в ее помощи, — не слишком искренне добавил Грэхем оправдывающимся тоном. — Это она отвлекала Баната, пока я шарил в его каюте.

— Устроив, чтобы Хозе играл с ним в карты? О да. Думаю, если бы вы приняли предложение, Жозетту вам взять с собой все-таки не разрешили бы, объяснив, что возникли непредвиденные осложнения. А Хозе знает?

— Нет. Вряд ли она ему проболтается. Ей можно доверять. — Грэхем постарался, чтобы его слова прозвучали как можно небрежнее.

— Ни одной женщине доверять нельзя, — хмуро откликнулся мистер Куветли. — Впрочем, я вас не осуждаю. — Он облизнул верхнюю губу кончиком языка и еще раз ухмыльнулся. — Сеньора Галлиндо очень привлекательна.

Грэхем сдержал резкий ответ, рвавшийся с губ, и кратко сказал:

— Очень. Итак, мы пришли к выводу, что я умру, если приму предложение Мёллера, и умру, если откажусь. — Тут он утратил самообладание и выпалил по-английски: — Бога ради, Куветли! Думаете, мне приятно сидеть тут и слушать, как легко этим гадам будет меня убить? Что мне делать?

Мистер Куветли ободряюще похлопал его по колену:

— Дорогой друг, я все понимаю. Я только отметил, что обычным путем сойти на берег у вас не получится.

— Да как еще я могу сойти? Только став невидимкой.