По пути в салон Грэхем встретил Хозе и Жозетту. Хозе, выругавшись, остановился и схватился за свою мягкую шляпу, которую ветер попытался сорвать у него с головы.

Жозетта встретила взгляд Грэхема и многозначительно улыбнулась.

— Хозе опять зол. Вчера вечером играл в карты и проиграл тому маленькому греку, Мавродопулосу. Розовое масло одолело калифорнийский мак.

— Никакой он не грек, — кисло отозвался Хозе. — Акцент как у козла. И пахнет не лучше. Если он грек, я… — Он добавил, что тогда сделает.

— Зато хорошо играет в карты, mon cher caîd.

— Больно рано он вышел из игры. Не волнуйся, я с ним еще не закончил.

— Зато, может, он закончил с тобой?

— Должно быть, он очень умелый игрок, — вежливо вставил Грэхем.

Хозе неприязненно глянул на него:

— А вы-то что в этом соображаете?

— Ничего, — невозмутимо признал Грэхем. — Вполне допускаю, что на самом деле просто вы неумелый игрок.

— А сыграть не желаете ли?

— Пожалуй, нет. Карты на меня наводят скуку.

Хозе усмехнулся:

— Ну да! Есть занятия поинтересней, так? — Он громко причмокнул.

— Когда Хозе сердится, он не может вести себя прилично, — объяснила Жозетта. — Тут уж ничего не поделаешь. Совсем не заботится, что о нем подумают люди.

Хозе сложил губы в приторную улыбку и пропел высоким фальцетом:

— «Совсем не заботится, что о нем подумают люди». — Его лицо снова расслабилось. — А какого черта мне заботиться?

— Ты смешон, — сказала Жозетта.

— Если кому не нравится мое общество — пусть себе сидит в сортире и не высовывается, — сердито заявил Хозе.

— И то приятнее, — пробормотал Грэхем.

Жозетта захихикала. Хозе нахмурился:

— Не понял?

Грэхем не видел смысла разъяснять. Не ответив Хозе, он произнес по-английски:

— Я собирался выпить. Пойдете со мной?

Жозетта засомневалась.

— Хозе тоже угостите?

— А нужно?

— Отделаться от него не получится.

Хозе сверлил их подозрительным взглядом:

— Опасно меня оскорблять.

— Никто тебя не оскорбляет, глупый. Месье предлагает взять нам выпивку. Хочешь выпить?

Хозе рыгнул.

— Мне все равно, с кем пить, лишь бы убраться с этой вшивой палубы.

— Он такой воспитанный, — заметила Жозетта.

Когда они выпили, раздался гонг к обеду. Грэхем вскоре обнаружил, что правильно поступил, отложив вопрос о поведении с Мёллером: на звук гонга явился «профессор Халлер»; «Халлер» как ни в чем не бывало приветствовал Грэхема и почти тут же приступил к длинному докладу о проявлениях Ану, шумерского бога неба. Только один раз он показал, что в их отношениях с Грэхемом что-то изменилось. Вскоре после начала обеда вошел Банат и сел за стол. Мёллер прервался и посмотрел на него; Банат угрюмо поглядел в ответ. Мёллер нарочито повернулся к Грэхему и заметил:

— Месье Мавродопулос, кажется, чем-то расстроен. Словно узнал, что ему, возможно, не удастся сделать нечто очень для него желанное. Интересно, вправду ли он будет разочарован? Как вы думаете, мистер Грэхем?

Грэхем поднял глаза от тарелки и встретился с твердым взглядом бледно-голубых глаз; в них светился вопрос.